Судьбы людские. А что скажут люди?

– Ты, Демьянович, поговори с Агафьей Федоровной, нашей телятницей, она просилась перевести ее на другую работу. А я поехал, посмотрю, где будем начинать косить. Да надо подумать, может, воскресник организуем, пока погода стоит, – председатель, открывая дверь, уже спрашивал, куда подевался водитель газика.

В тот же вечер перед сном Ефим Иванович высказал свое предположение жене поселить постояльца у Гапки, то есть у Агафьи‑телятницы. Вера Павловна приподняла голову и с удивлением посмотрела на мужа:

– Ну, ты и удумал, Ефим! Это же, прости меня, и не баба совсем, да и мать ее слыла женщиной привольного поведения.

Ефим Иванович присел на край кровати и глухо произнес:

– А ты, Вера, – святая, – и выключил свет. В комнате повисла тишина. Вера Павловна перестала даже дышать, а в голове кружилась мысль: неужто кто донес и он знает про тот случай?

Маленькой Полине уже было больше двух лет, как Веру Павловну назначили библиотекарем в сельском клубе. Получилось это неожиданно, библиотекарша, уже немолодая женщина, вдруг вышла замуж и уехала по осени жить к мужу в другой район. Так и освободилось место. На следующий год перед посевной областное начальство планировало организовать на базе соседнего района семинар для библиотекарей близлежащих районов. Приглашалась на тот семинар и библиотекарь из Макаров. Вера Павловна узнала об этом перед Новым годом и сочла такое приглашение новогодним подарком. Встал вопрос, что надеть, какую сделать прическу и, как сказал Ефим Иванович, навести марафет.

Для его жены это был непростой вопрос. Родилась и выросла Вера в деревне в семье известного своим неуживчивым с начальством характером и крутым нравом Павла Адамовича Петровского – однофамильца и родственника известного военачальника, что и давало ему право высказывать крамольные слова в адрес местного начальства. Вот только не везло ему в главном мужском деле: рождались в семье только дочери. Третьим, он считал, должен был родиться сын, ан не вышло, родилась опять девочка, но характер и повадки у нее были мужские. Росла она крепкой, работящей и во многих делах была Павлу первой помощницей. Остальные дочери были совершенно иного характера и поведения. «Вертихвостки и гулены», – это были самые лестные слова отца в их адрес. Учеба им давалась легко, были они ухоженные и даже очень заметные барышни. Умели и прически делать, и красиво наряжаться, хотя обновок им отец не покупал. Помогала им в этом втихаря от отца мать.

Верка этого всего была лишена напрочь, донашивала все, что оставалось от старших сестер, тому и радовалась. И училась она так себе, а наряжаться так и не научилась. «Не будет с тебя толку, дочка, хорошо, если возьмет тебя в жены какой‑нибудь колхозник‑вдовец», – часто с грустью говорил ей отец. Старшие дочери на удивление всей деревни одна за другой повыходили замуж за знатных кавалеров и уехали жить в областной центр. Младшая в институт поступила, а Вера закончила библиотечный техникум и была направлена на работу в другую область. Как сказал Павел, «в самую глухомань». Вот здесь она вовремя поняла, что на нее, «такую зачуху», никто и в деревне не посмотрит, и надо непременно научиться наряжаться. Да и статус библиотекарши того требовал. Библиотека находилась в небольшом сельском клубе и была бойким местом в деревне. Здесь тебе и шахматы, и танцы по выходным и праздничным дням, кино и художественная самодеятельность, а иногда и приезд городских артистов с концертами. К таким мероприятиям извлекалось самое дорогое и сердцу милое из нарядов, чтобы не ударить в грязь не только перед гостями, но и перед односельчанами.

Вот такой случай как‑то подвернулся перед праздником Октября. Вера Павловна старалась, а тут случилось еще такое, что перевернуло всю ее дальнейшую жизнь. К хозяйке, у которой она снимала квартиру, зашли два самых знатных здешних кавалера. Один из них – Ефим, второй человек по значимости после председателя колхоза, другой работал счетоводом. Вера Павловна в тот момент только закончила в горнице примерку нового платья и с радостью рассматривала себя в трюмо, а хозяйка уже приглашала дорогих гостей проходить в хату. Ефим стал объяснять, что они по делу, а тут возьми и выйди квартирантка в обновке! Гость и раньше видел ее в клубе, да ничего в ней особого не приметил, может, новое облегающее платье заставило так взглядом на нее кинуть, словно стрелу с факелом пустил. Зажгла та стрела пламя неугасимое внутри Веры Павловны, открылись в ней чары неотразимые. Только после рождения дочери притухло то пламя, а Ефим Иванович вместе с женой Верой Павловной переехали жить в тот год в Макары, куда он был направлен председателем колхоза. С той поры Вера Павловна относилась к своим обновкам как к талисману, не сказать, чтобы она часто делала покупки, но, вернувшись на работу по специальности, все чаще примеряла что‑то новенькое.

Зимой Вера Павловна съездила к сестрам в гости и там приобрела себе обновки. Они посоветовали ей сшить модные платья и костюмы. Потом несколько раз она ездила в район и покупала там, как выражался Ефим Иванович, разные безделушки. Однажды купила нижнее белье, да такое, что постеснялась показать мужу, примерила и спрятала подальше. Вера Павловна заметно выделялась среди участников библиотекарского семинара не внешним видом и одеждой, а здоровьем и силой. Чувствовалась в ней женская притягательность. Семинар проходил весело и на удивление поучительно. Его организатор – работник облисполкома – умел наладить контакт с участниками, увлечь их интересными темами. Последнее его предложение отметить это мероприятие в местном ресторане было принято участницами на ура. Получалось так, что он часто обращался к Вере Павловне, вступал с ней в диалог, а она смело и бойко отвечала на вопросы, приводила житейские примеры и заслужила внимание к себе. Было неудивительно, что руководитель, когда уже в ресторане дело дошло до танцев, пригласил ее на вальс, а потом еще она станцевала под общий восторг с ним польку. К гостинице их подвезли в автобусе, все были веселы и, казалось, влюблены в друг друга. Долго стояли у входа, хотя было прохладно, а потом стали расходиться.

Вера Павловна не помнила, как она оказалась в номере того руководителя, вспоминалось только, как с трудом снималось нижнее белье. Ушла она из номера, когда была поздняя ночь, и как не уговаривал ее остаться тот приятный мужчина, она осталась непреклонной. Быстро прошла в свой номер, и, как она считала, незаметно легла спать. Утром на завтраке все были другими, они разъезжались, их ожидали другие заботы и дела, только в Вере Павловне оставался тот задор, которым она привлекла к себе участников семинара в ресторане. Она чувствовала себя легко и свободно. Ее еще несколько дней волновал тот вечер, а потом все забылось и стерлось из памяти. Оставались только радость и задор от танцев, да слова мужа: «Ты же у нас святая!» А что ты думал? Святая, родила тебе двоих детей и живу с тобой.

 

2