Свет! Камера! Хоррор! Книга первая

Вот что мне ей сейчас рассказывать‑то? Даже если я абсолютно честно и конфиденциальным шепотом поведаю супруге про летающие тут по лесу камни, она просто бросит трубку и обидится на меня еще сильнее! Подумает, что мы вчера с Володей коньяку перепили, вот меня до сих пор и плющит! А если я совру что‑нибудь более правдоподобное – значит, я совру! А врать во взаимоотношениях между близкими людьми – это же очень и очень плохо! Любая, даже самая страшная правда – она всегда лучше какой‑нибудь спасительной лжи. И моя Надежда во всю эту чепуху до сих пор как‑то там верит.

Но, в конце‑то концов, это же не только моя тайна! Тут карьера друга на кону. Так что, Надя, прости! Это все мужская дружба виновата, будь она неладна. Да и «летающие камни», я думаю, ты все равно не переваришь. Я бы сам в это не поверил, если бы не Вовкино авторское кино.

Я позвонил жене. Жена «дулась», но не сильно. Я рассказал супруге версию про «киношников». Это была вполне себе рабочая версия. На базу к Володе вот уже какой день грозились нагрянуть киношники, которые ездят‑выбирают натуру для съемок какого‑то своего очередного шедевра. С киношниками не так давно где‑то познакомился‑пересекся хозяин базы, который посчитал, что съемки фильма на его объекте станут неплохим рекламным ходом. Поэтому он рекомендовал Владимиру отнестись к данному проекту максимально благосклонно и всячески, так сказать, способствовать!

С Володей мы этих самых киношников обсудили еще пару недель назад, во время партии в теннис. Володе эта инициатива не нравилась совершенно! Мало того, что ему в разгар сезона придется отдать им один из своих «сараев». А может быть, и не один! Возможно, и не совсем бесплатно, конечно, но со значительной скидкой – это уж и к гадалке ходить не надо! К тому же кинотворчество – это ведь такой процесс, который имеет неприятное свойство постоянно растягиваться во времени. То актер опоздал‑проспал‑заболел‑не приехал, то натура в нагрянувших дождях растворилась, то еще что‑нибудь типа: мы же с вами это согласовывали, просто вы забыли, а ну‑ка срочно давайте нам это сюда!

К тому же во время съемок обязательно начнется: «Туда, пожалуйста, не ходите, здесь не стойте; а можно нам завтра это кафе на целый день от клиентов освободить?» Вплоть до полного беспредела, типа: «Покормите нашу массовку, плиз!» или: «Срочно дайте ваш автобус, потому что наш сломался!»

И как все это местным респектабельным постояльцам объяснять? Им‑то зачем этот геморрой за их деньги? А виноват кто в итоге окажется? Ну‑ка, угадайте! Кому все последующие претензии предстоит тут стоически выслушивать? Володеньке, кому же еще!

А еще их киношные понты всегда безумно раздражают‑вымораживают! Приедет какая‑нибудь откровенная бездарь, ничего толкового за свою жизнь не снявшая, а гонору столько прет, что и на десять «оскароносцев» с избытком хватит!

Ну вот зачем нам с Володей эти киношники с их перманентными проблемами? У нас тут и у самих кино о‑го‑го какое получается! Авторское!

Разумеется, Наде я немножко не так все рассказал. Про киношников она уже и так знала. Я добавил только, что кино намечается с мистическими нотками, и что срочно потребовался консультант по всяким историко‑легендарным вопросам. Чтобы мистическо‑этнографической жути в канву сюжета грамотно впрыснуть! То есть именно я им внезапно и потребовался. А почему все так срочно и таинственно? А кто же их, людей искусства, поймет?

И ведь почти ничего не соврал же! Мистическое кино? Так вон же оно, видео на Володином компьютере! Чем вам не мистика? А исторический аспект где? Так мы же вчера про эту самую финскую кирху, которую черти тут по бревнышкам в позднем Средневековье раскатывали, полночи трепались!

 

2

 

С этими мыслями я и сам не заметил, как очутился на капище. Точнее, на поляне, где капище должно было быть, но его тут уже не было. И опять – как‑то тихо вокруг сразу стало и неуютно! Только что в лесу вовсю щебетали птицы, а тут – тишина! Интересно, а если прийти сюда в ветреную погоду, во время какого‑нибудь ураганчика, тут все равно будет наблюдаться кладбищенский штиль? Почему именно «кладбищенский»? Ага! Вот, опять появилось это дурацкое ощущение, будто за мной кто‑то пристально наблюдает! Что, Андрюшенька, страшновато становится?! Опять по сторонам озираешься? Ох, непростое это место! Совсем непростое! И зачем, дорогой «Холмс», вы сюда, спрашивается, приперлись? Так ведь любопытно же, уважаемый гипотетический «Ватсон», хоть и жутковато, конечно!

Радовало меня только одно обстоятельство: по данным многовековых наблюдений мистическая активность наблюдалась в этих местах исключительно в ночное время, а сейчас у нас – ясный солнечный день! Сам себе я тут же предложил считать этот факт правилом, в котором не бывает исключений. Кто «за»? Единогласно! Ну, вот и хорошо.

На поляне, если немного приглядеться, четко проступали контуры «демон (т) ированного объекта»: от тяжелых камней в земле были заметны ямки, а строители и посетители капища успели оставить после себя чуть заметную стежку следов на лужайке, по которой теперь легко можно было представить себе всю конфигурацию бывшего лабиринта.

По краям поляны я насчитал пять сломанных деревьев. Макушки двух из них еще каким‑то чудом висели на стволах и могли вот‑вот упасть. Было очевидно, что сломаны они «летающими камнями». Это же с какой силой надо было запустить каменюгу, чтобы дерево такое сломать! Еще три дерева, но уже потолще, стояли с отметинами от угодивших в них булыжников. Камни валялись неподалеку.

Больше на поляне не было ничего примечательного, и я, опасливо оглядываясь по сторонам, отправился в лес. В моей груди, в районе солнечного сплетения, все сильнее и сильнее противно щекотался растущий во мне страх.

В лесу я стал обходить поляну по кругу, пытаясь обнаружить разбросанные камни. Вон же он, один из них – ударился о ствол мощной сосны в двух метрах от земли (на стволе видна отметина) и валяется рядом в кустах! А вон, в зарослях малины – еще три! А вот «летающий камень» попал в большой, вросший в землю, валун и раскололся от удара на две половины! Очень много камней упало прямо в мох, утонуло в мягкой лесной почве, только макушки теперь кое‑где торчали.

Я и сам точно не знал, что же я ищу, просто пытался собрать хоть какую‑то информацию для дальнейшего анализа. Получалось пока что как‑то не очень. Сильно мешал своей противной щекоткой рефлекторный страх, который мне все никак не удавалось обуздать. А еще все чувства, все рефлексы под воздействием обстановки у меня тоже сильно обострились. Мне даже стало мерещиться, что я слышу разговоры людей там, на базе, до которой отсюда, напрямую через лес, было более полукилометра! А может быть, это я слышал голоса гуляющих по лесным тропкам отдыхающих? Или же это были звуки из той, другой реальности?

Итак, все увиденное мной пока что не спешило хоть как‑то раскладываться по полочкам и анализироваться. В голове царил хаос. Случившееся никак не хотело вживляться в привычную для меня картину мира. Здравый смысл протестовал против увиденного глазами.

Ух! А тут камень угодил прямо в большой муравейник! Бедные мураши! Разом лишились половины своего загородного строения. Вон теперь как суетятся! Нет, ребята! Вам эту махину отсюда никогда не сдвинуть! Давайте‑ка я вам лучше помогу! И я взялся за край лежавшего в муравейнике камня…

 

3