Свет! Камера! Хоррор! Книга первая

Далее последовало сразу несколько событий одномоментно. Это сейчас, чтобы как‑то описать пережитое, я буду перечислять случившееся в каком‑то определенном порядке, а тогда все произошло разом! И от этого обстоятельства получился очень даже впечатляющий эффект для моей и без того изрядно накрученной психики!

Смотрите сами: я взялся за камень и с заметным усилием его перевернул; в тот же миг по кронам деревьев рванул неожиданно сильный порыв ветра, а со стороны капища раздался треск упавшего дерева. Похоже, это одна из сломанных макушек все‑таки оторвалась от ствола и рухнула вниз. Одновременно со всем этим у меня в кармане как‑то неестественно громко заорал телефон. А мелодия у меня там – очень уж металлическая! Натуральный качественный тяжеляк. Наследие боевой рок‑н‑рольной юности. Кстати, мелодию, в связи с последними нагрянувшими в мою жизнь событиями, следовало бы поменять. «С такими звоночками, да в нужную минуту – так ведь и до остановки сердца совсем недалеко!» – мелькнула мысль у меня в голове, а мои глаза в этот самый момент разглядели на ровной поверхности перевернутого камня какие‑то высеченные знаки!

Предварительно разогретый страхом организм ответил на произошедшее несколькими секундами качественного столбняка. Сердце колотилось как бешенное! Казалось, что‑то неуловимо изменилось в окружающем меня мире! Еще казалось, что этим своим действием, этим «переворачиванием камня», я где‑то что‑то сейчас сломал или нарушил. Что‑то важное и непоправимое! Что‑то настолько грандиозное и всеобъемлющее, что и осознать‑то куцему и конечному человеческому мозгу не под силу! А в кармане у меня все это время продолжали бесноваться искаженные фуззовым перегрузом электрогитары.

Трясущимися руками я не без труда выудил телефон из кармана. Звонил Володя:

– Ты где? – спросил у меня приятель как‑то слишком уж буднично и равнодушно. «Где‑где?! Какой у тебя голос‑то спокойный! Тебя бы сюда!» – подумал я с легким раздражением. Тем не менее этот будничный голос подействовал на меня успокаивающе. Даже руки стали трястись заметно меньше.

– Я на капище, камешки тут хожу рассматриваю! – ответил я по возможности ровным голосом. Но голос мой все равно предательски дрогнул!

– Что там? Все в порядке? Камни больше не летают? – быстро спросил Володя, очевидно, почувствовав этот мой мандраж.

– Камни, слава богу, не летают. Тут теперь деревья падают! – ответил я, нервно хихикнув.

– Сейчас приду, – обеспокоенно бросил Володя, – ты только там ничего не трогай!

«А я уже потрогал! – подумал я про себя. – Я уже все, что надо, тут потрогал!»

Убрав телефон в карман, я присел над камнем, рассматривая высеченные на нем знаки. Я немного разбираюсь в скандинавских рунах и родственных им славянских «чертах и резах». Это было ни то, и ни другое. Это было вообще ни на что не похоже. Ни на латиницу, ни на кириллицу, ни на руны, ни на иероглифы! Впрочем, не такой уж я и специалист. Я так увлекся камнем, что не обращал внимания даже на болезненные укусы забравшихся на меня муравьев.

Было видно, что этот камень – только осколок чего‑то гораздо большего. Часть какой‑то огромной каменной плиты с надписью. Знаки на камне были крупные, высотой сантиметров в десять. Собственно, на моем камешке уместилось только одно целое «слово» (если это было слово) из шести символов. Слева от слова был пробел и еще один знак, должно быть, от предыдущего слова. Справа тоже был пробел, а потом еще три знака, оставшихся от слова последующего. Было видно, что сверху тоже была строка, от нее сохранилась только самая нижняя часть символов, примерно четверть, если принять для расчета высоту «букв» около десяти сантиметров.

Володя появился как‑то слишком быстро и незаметно для меня. Будучи погруженным в свои мысли, я даже вздрогнул от неожиданности. Я посмотрел на телефон – и трех минут ведь еще не прошло! Получается, бежал Володя. Ну да, бежал – дышит глубоко, и лицо краснеть начинает.

– Что тут у тебя? – спросил сразу. Я молча показал ему на камень с высеченными на нем знаками. Володя присел рядом со мной.

– А где вы камни для капища брали? – спросил я у него.

– Да тут, недалеко… Могу показать. А что это? На каком это языке?

– Понятия не имею! Удивительно, как вы это не увидели, когда капище строили! – я достал телефон и сфотографировал камень.

– А камень точно с капища?

– Он в этом муравейнике лежал и явно откуда‑то совсем недавно прилетел.

– Понятно… Странно, что рабочие не заметили! – Володя выпрямился и задумчиво почесал макушку. – Как думаешь, эта надпись на камне может быть причиной всей этой чертовщины?

– Не знаю! Может быть. Я ведь не специалист по оккультным наукам, – сказал я, поднимаясь с корточек.

Потом я подробно рассказал Володе о событиях пятиминутной давности. Добавил и о навязчивом страхе, который буквально пульсировал во мне с момента моего появления в этом месте, и о необычной кладбищенской тишине, и о постоянном чувстве, будто за мной кто‑то постоянно присматривает. Эта часть леса, судя по моим субъективным ощущениям – она действительно какая‑то аномальная! Проклятая, что ли. Как бы дико это в нашем двадцать первом веке ни звучало.

Конечно, существовала вероятность того, что все случившееся со мной было простым стечением обстоятельств. И переворачивание камня, и порыв ветра с упавшим деревом, и Володин звонок – все произошло само собой, случайно сложившись в одной пространственно‑временной точке. А если нет? А если нет, тогда надпись на камне – это еще одно звено в происходящих здесь мистических событиях! Возможно – одно из основных звеньев!

И тут я обратил внимание на то, что чувство страха, сопровождаемое таким противным щекотанием под грудиной, куда‑то уже исчезло! Как и исчезло впечатление, будто за мной кто‑то пристально наблюдает. Появление Володи, видимо, как‑то разрушило ту мистическую связь, которая успела сформироваться между мной и этой частью леса.

– Так где вы брали камни? – повторил я свой вопрос.

– Здесь недалеко. Метров сто. Пойдем, покажу, – и Володя отвел меня на местные «каменоломни».

Это была длинная гряда, высотой примерно в полметра, сплошь поросшая толстым слоем мха и уходящая от тропы куда‑то вглубь леса. В месте пересечения с тропой гряда была разобрана. Собственно, только благодаря этому и было понятно, что гряда сложена из камней. Здесь каменное нутро гряды хотя бы было заметно. Где‑то в этой гряде, укрытой вековым мхом, лежат, возможно, и другие камни с таинственными знаками! Из этих камней Володя и собрал свое капище.

– Здесь у финнов были поля, – напомнил Володя, – ты мне сам, помнишь, когда‑то старую довоенную финскую карту привез, на ней и видно, что в этом месте в начале двадцатого века были поля. Камни с полей собирали и складывали по периметру пашни. Со временем вокруг полей образовывались такие вот каменные гряды. А сейчас тут сосны‑великаны растут! Если бы не старая финская карта да эта каменная гряда, никогда бы не подумал, что стою сейчас на бывшем поле!

– А сам хутор? Он же южнее находился?

– Да. Примерно в двух километрах отсюда. Ближе к поселку. Видимо, на Чертовой горе даже в двадцатом веке финны предпочитали не селиться.

– Несмотря на роскошные панорамные виды! – добавил я.

Мы вернулись к таинственному камню с письменами.

– Что нам с ним теперь делать? – спросил Володя.