Свет твоих глаз

Умом я понимал, что домработница – не личная помощница и не персональный шофер, но вряд ли девчонка станет возражать против дополнительных обязанностей. Ну, накину пять тысяч сверху ей к зарплате, чтобы компенсировать беспокойство. Хотелось, чтобы она поскорее познакомилась с Яснодаром и освоила самые частые маршруты, по которым мне приходится передвигаться в течение недели. Мало ли когда пригодится.

Отчего‑то я планировал будущее так, словно она уже прошла испытательный срок и осталась в моем распоряжении надолго. Самое меньшее – на год. Правда, пока совершенно непонятно, что она решит насчет контракта. И что решу я. Родители точно не одобрят мой отказ уничтожить документ и встанут на сторону Вероники. Так что у меня есть всего две недели, чтобы уговорить домработницу стать не просто прислугой, а матерью моему ребенку…

Найджел остановился и коротко гавкнул. Я понял, что мы добрались до площадки для выгула. Она находилась на окраине микрорайона, посреди лесопарка. Здесь парня можно было спокойно спустить с поводка и позволить ему побегать. Что я и сделал.

Отпущенный на волю пес рванул по своим делам. Я остался стоять на месте. Извлек смартфон, с помощью голосового управления настроил таймер на полчаса. Этого времени Найджелу должно хватить, чтобы вдоволь нагуляться.

Обычно, чтобы не стоять неподвижно на месте, я начинал прохаживаться вперед‑назад по ограниченному участку, ощупывая его поводком‑тростью. Как раз тренировал навыки передвижения вслепую – на будущее, которое могло наступить, а могло и нет.

Чтобы прогнать из головы мрачные безнадежные мысли, я тряхнул головой. Вспомнил, что сегодня здесь, на площадке, я не один.

– Давай пройдемся по периметру площадки, – предложил Веронике, поднимая вверх ладонь. – Что зря на месте топтаться.

– А Найджел не потеряется? Ты не боишься его отпускать? – спросила она куда‑то в сторону. Вероятно, следила за собакой. Поданной мной руки она не заметила.

– Не потеряется. Он тут каждый кустик знает, и примчится по первому зову.

– Тебе с ним повезло. Он такой… такой… я тоже очень хотела, чтобы у нас в доме была собака… – Ника, наконец, повернула голову в мою сторону, заметила протянутую ей руку и приняла ее.

– У нас? – зацепился я за последнее слово, делая первый шаг.

– У нас с мужем. Я была замужем. – Вероника напряглась, попыталась отстраниться.

Мне пришлось сжать ее ладошку чуть крепче:

– Ты не обязана мне ничего рассказывать, Ника. Я так понимаю, вы развелись, раз уж ты теперь здесь.

– Да, мы расстались. И я сделала все, чтобы больше никогда не встречаться с бывшим мужем и его матерью! И я не хочу говорить о них. Правда! – девчонка, убедившись, что я не намерен ее допрашивать, немного успокоилась и все‑таки зашагала рядом, держа меня за руку и направляя.

Не знаю, как бы я вынес, если бы вот так, за руку, меня вынуждена была водить жена. Любимая женщина. Даже пытаться представить себе такое было больно. Но Ника – не жена, не возлюбленная. Она – наемная работница. У нас все честно: она делает для меня то, что необходимо – я плачу ей зарплату.

А еще рядом с ней было удивительно комфортно. Чувствовалась в Веронике какая‑то честность, граничащая с наивностью, преданность заложенным с детства принципам и, как ни странно – бесстрашие. Такая не станет подворовывать. Не позволит себе пользоваться моей беспомощностью. Не бросит и не предаст. И я ее не брошу. Точнее, не отпущу даже через две недели, когда подойдет к концу испытательный срок. Все‑таки хорошо придумала мама Вика насчет помощницы по хозяйству. Оказывается, это как раз то, что мне было нужно!

Я улыбнулся собственным мыслям. На душе, где в последнее время было невыносимо тяжело и мрачно, отчего‑то потеплело и посветлело. Сжал ладонь Вероники. Притянул девчонку как можно ближе к себе – так, чтобы соприкасаться с ней плечом.

– Что?.. – спросила она.

Я покачал головой: ничего.

Ничего, Вероника. Просто даже прогуливаться по собачьей площадке мне сегодня совсем не одиноко, потому что рядом шагаешь ты. Но знать о моих странных чувствах тебе не нужно. Лишнее это. Считай себя домработницей, а меня – своим в меру сумасшедшим нанимателем. Так всем будет проще.

 

10. Вероника. Ночь

 

 

Мы бродили по кругу, по площадке для выгула размером с футбольное поле, пока у Скворцова не запиликал смартфон. То молчали, то перебрасывались ничего не значащими фразами. Площадка была хорошо освещена: по периметру стояли фонари, и все они работали. Не было ни одного неисправного!

Найджел притащил откуда‑то из кустов палку. Положил к нашим ногам. Я ее подняла, отбросила в сторону. Лабрадор радостно бросился за ней, принес обратно. Он явно был не против поиграть. Эдуард как‑то догадался по нашей возне, что происходит, сказал, что, бросая палку, нужно давать команду «апорт!»

Я чуть было не задала глупый вопрос – почему он сам не играет с Найджелом. Вовремя прикусила язык: догадалась, что Эд опасается бросать палку вслепую – мало ли, вдруг рядом гуляет кто‑то еще. Можно ведь и попасть в человека ненароком. Опасливо глянула на мужчину: не расстроился ли он, что не может подключиться к нашей с Найджелом возне. Но Скворцов улыбался. Похоже, ему нравилось, что мы с лабрадором нашли общий язык, и пес даже стал подчиняться моим командам.

Когда прошло полчаса, Эд подозвал Найджела, пристегнул карабин к его поводку и отдал команду: домой!

Пес вздохнул: могли бы еще погулять, хозяин!

Скворцову пришлось повторить команду. Найджел смирился и повел нас по мокрым дорожкам к дому. На обратном пути Эд снова нашел мою руку, положил себе на локоть и дал понять, что не отпустит. Впрочем, я и сама не пыталась отстраниться. Идти вот так, плечо к плечу, было удобно: мужчина двигался намного увереннее и ровнее, а мне было просто приятно. Близость Скворцова, осторожная и ненавязчивая, не пугала и не отталкивала.

Оказавшись дома, мы занялись каждый своим делом: Эд помыл и вытер лапы собаке, а я загрузила и запустила посудомоечную машину, вытерла столешницы, разложила по контейнерам остатки ужина и спрятала их в холодильник.

– Закончила? – Скворцов выглянул из приоткрытых дверей кабинета, куда ушел после того, как закончил возиться с Найджелом.

– Да. Только машина еще работает…

– Утром разгрузишь. Иди к себе, Ника. Отдыхай. К восьми утра жду завтрак.

– Что приготовить? – Скворцов слегка оскалился, показывая раздражение. Похоже, расспросы о вкусовых предпочтениях его утомляли. – Ну, хотя бы направление подскажи!

– Обычный европейский завтрак. Доброй ночи. – Мужчина снова скрылся у себя в кабинете.

– Тебе того же, – сказала я захлопнувшейся двери и потопала на второй этаж.