Свет твоих глаз
Наблюдательная! И вопрос, по идее, бестактным не назовешь. Вполне объяснимое любопытство – без брезгливости, без осуждения.
– Не выросла. Он родился таким, – я постарался говорить как можно более ровно.
Нельзя показывать, что тема врожденных болезней имеет для меня особое значение. Суррогатной матери, которая будет носить моего ребенка, знать о моих проблемах совсем не обязательно! Впрочем, скорее всего, она все равно узнает, но пусть это произойдет потом, как можно позже.
– Не самая страшная потеря, правда, Найджел? – девушка присела возле пса на корточки, обхватила его за шею, зарылась пальцами в гладкую палевую шерсть.
– Думаю, Найджел бы с вами согласился. Однако, вы ведь ко мне пришли, а не к нему, – напомнил я посетительнице о цели ее визита.
– Да, простите. – Она тут же выпрямилась, обернулась ко мне.
Мы оказались лицом к лицу, и я смог, наконец, ее разглядеть.
2. Эдуард. Должница поневоле
Девушка оказалась темной шатенкой с голубыми глазами. Завораживающее сочетание! Правильные черты, нежный овал лица, чуть заостренный подбородок – и по‑детски открытый доверчивый взгляд. То ли из‑за этого взгляда, то ли из‑за свежести, исходившей от всего ее образа, она показалась мне совсем юной. Года двадцать два, не больше. А ведь мы с Викторией договаривались, что на роль суррогатной матери будем искать претендентку старше двадцати пяти!
– Кстати, забыл представиться. Эдуард Евдокимович, – я снова подцепил девушку за локоть и повлек через гостиную к дверям кабинета.
Договор ждал там, составленный лучшими юристами края и ожидающий подписей обеих сторон.
– Вероника.
– Что? – кажется, я слишком увлекся своими мыслями и прослушал слова посетительницы.
– Меня зовут Вероника. Можно просто Ника.
– Да. Теперь услышал. А сколько вам лет, Ника? – показаться бестактным я не боялся. Сейчас я – заказчик, клиент, а не кавалер на свидании.
– Двадцать восемь. – Нику мой вопрос не смутил и не возмутил, и ответила она на него без колебаний и ненужного кокетства.
Неужели в этот раз маме Вике удалось отыскать молодую женщину, чьи мозги оказались не отравлены дурацкими цитатами из соцсетей и не промыты самопровозглашенными гуру, открывающими в женщинах женственность, денежные потоки и прочие чакры?
– Вы выглядите значительно моложе. – И комплимент, и констатация факта, и еще одна проверка: как воспримет мои слова, как на них ответит?
– Спасибо. Это от мамы. Хорошая наследственность.
Твою мать! Я сжал женский локоть так, что Ника чуть не взвыла от боли и попыталась вывернуться. Отпустив ее руку, я втолкнул девчонку в свой кабинет, а сам вцепился в дверной косяк, переводя дыхание, словно после удара под дых.
«Спокойно! Она ничего не знает! Она не может ничего знать!» – я повторял себе эти слова раз за разом, пока черный туман в голове не рассосался, не втянулся куда‑то в дальние уголки извилин мозга.
– Вам плохо? – гул в ушах стих, и я расслышал озабоченный голос гостьи.
– Все нормально. Я справлюсь. Присядьте к столу.
Сам я тоже добрался до стола и плюхнулся в широкое эргономичное компьютерное кресло. Схватил бутылку питьевой воды, которая всегда стояла рядом с рабочим местом, сделал прямо из горлышка несколько жадных глотков. В мозгах прояснилось окончательно.
Я отставил бутылку в сторону. Глянул на Веронику. Она сидела напротив и молча наблюдала за мной.
– Думаю, Ника, вы обсудили с Викторией основные моменты? Она должна была объяснить вам, чего я от вас жду.
– Да, я все поняла. Не вижу ничего сложного… нормальная работа, ничуть не хуже других.
– Я рад, что вы так к этому относитесь. – Девчонка говорила настолько уверенно, что я немного удивился.
На душе стало муторно и неприятно. Все‑таки суррогатное материнство – довольно сомнительная штука с точки зрения этики и морали. Но, когда не видишь другого выхода…
– Что ж, тогда вот договор, – я придвинул девушке заранее подготовленную папку. – Изучите, и, если все устраивает – подпишите.
– Я так понимаю, там все стандартно? – переспросила Вероника.
– Само собой.
На самом деле в стандартную заготовку мои юристы внесли несколько небольших изменений, призванных защитить как меня, заказчика, так и исполнителя.
Вероника произнесла что‑то среднее между «угу» и «гм», достала из папки пачку бумаг и принялась их пролистывать. Именно пролистывать – не читать. Я понял это по тому, как быстро переворачивались под ее пальчиками белые страницы. Зря она. Договора нужно читать внимательно. Тем более, что никто в шею не гонит. Хотя, что я знаю о девчонке? Может, она владеет техникой скорочтения?
Пока я забавлялся тем, что пытался угадать, какое у Ники образование и чем она зарабатывала на жизнь до того, как решила стать суррогатной матерью, сама девушка долистала договор до конца. Взяла ручку, которую я ей любезно придвинул, и оставила внизу последнего листа договора размашистую подпись. У моего отца, профессора, и то автограф смотрелся не так солидно.
– Готово, – сообщила, передавая мне оба экземпляра.
– Хорошо. Сейчас тоже поставлю подписи. Можете пока изучить дополнительное соглашение. Думаю, нам придется обсудить изложенные там условия, чтобы прийти к консенсусу.
– Еще и соглашение? – Ника растерялась.
– Да. Оно в той же папке, в отдельном файле.
Вероника полезла в папку. Я без спешки перелистал придвинутые мне стопки. Поставил первую подпись. Собрался ставить вторую, и тут моя посетительница резко отодвинулась от стола, отбросив от себя соглашение и глядя на него, как на отвратительную, покрытую струпьями и слизью жабу. Найджел, лежавший на пороге кабинета, вскочил, подбежал к ней, начал тыкаться в колени.
– Что это? Что за бред?! – дрожащим шепотом произнесла девушка, отталкивая ладонью собачью голову.
– Найджел, фу! Иди ко мне! – я отозвал пса и лишь потом заговорил с Никой. – Что вас так испугало?
