Свет твоих глаз
– Приехали? – зачем‑то уточнил Эдуард, открывая глаза. За всю дорогу он не произнес ни слова.
– Да. Сейчас припаркуюсь…
– Помнишь, где стояла машина?
– Помню.
– Ставь обратно на то же место. Оно закреплено за моей квартирой.
– Поняла.
Хорошо жить в престижном районе! Тут тебе и огороженный двор с шлагбаумом на воротах, и всегда свободное место на стоянке, и чистый подъезд с кодовым замком и цветочными горшками на лестнице.
– Ой! Могу я спросить?
– Разумеется. – Эд приподнял брови, показывая вежливое удивление.
– Я видела цветы в подъезде. Кто за ними ухаживает?
– Не знаю, – Скворцов равнодушно пожал плечами. – Мы платим жилищной компании, чтобы она сама решала такие вопросы.
Ну да, понятно. Мужчин такие вопросы вообще редко заботят. Когда кругом порядок – они его просто не замечают. Воспринимают, как должное и даже не догадываются, каких усилий стоит этот порядок поддерживать. Мой бывший муж, когда видел меня со шваброй в руках, всегда смеялся: «На шабаш лететь собралась, ведьма?» Другого способа применения швабры он, похоже, просто не знал. Скворцов – тоже сын богатых родителей. Наверное, и отношение к уборке у него такое же.
Домашних растений я в квартире Эда не заметила – ни в гостиной, ни в кабинете – нигде. А какой дом без цветов? Даже в дорогих гостиничных номерах стараются букеты ставить и деревца в кадках!
– У тебя нет аллергии на домашние растения? – я припарковала джип, вынула ключ из зажигания и отстегнула ремень безопасности.
– Не знаю. Думаю, нет. Я не аллергик. – Эд снова отмахнулся от моего вопроса, как от ничего не значащего.
Но я уже не могла остановиться. Идея приобрести хотя бы пару горшечных цветов завладела всем моим существом!
– Тогда я куплю пару растений в твою квартиру?
– Только при условии, что заберешь их с собой, когда соберешься уходить.
Эдуард произнес эти слова слишком безэмоционально, открыл дверцу и вышел из машины. Продолжать разговор о цветах он явно не желал. Но ведь и «нет» не сказал! А значит – можно! Слова Скворцова насчет того, что настанет день, когда я соберусь и уйду, я запомнила, но, увлеченная другими мыслями, не обратила на них внимания. Забрала из багажника два небольших пакета – самые большие и тяжелые Эд взял себе – и следом за мужчиной зашагала к подъезду.
Разумеется, я заметила, как он почти наощупь искал рукой перила, а ногой – первую ступеньку. И потом, когда мы поднялись на пятый этаж, он поставил пакеты на пол, пальцами нащупал замок и не с первого раза вставил ключ в скважину.
Все эти мелочи я отмечала и запоминала, так же, как и то, с каким независимым видом проделывал мой хозяин эти действия. Похоже, если бы я попыталась предложить свою помощь – он бы отказался. Он не хотел мириться со своей немощью. Не желал ни от кого зависеть хотя бы в этих вот мелочах!
Я его понимала. Знала, как много значит для человека возможность хоть что‑то делать для себя самостоятельно. Не зря же до замужества я была соцработником, а потом, после развода, ухаживала за мамой, пока ее не отнял у меня повторный инсульт…
В ответ на наши шаги и звон ключей из‑за дверей донесся заливистый лай: Найджел встречал хозяина. Как только дверь открылась – пес выскочил на лестничную клетку, путаясь под ногами, потыкался в руку хозяина, и только потом согласился вернуться в квартиру.
Мы с Эдуардом вошли следом. Эд отнес пакеты в кухонную зону. Вернулся к входным дверям. Взялся за мои чемоданы, которые так и стояли не разобранными у порога.
– Отнесу твои вещи наверх. Выберешь любую из свободных спален.
– Так, может, я тут, внизу? – мне показалось, что прислуге не место в тех же спальнях, где живет владелец квартиры и останавливаются его близкие друзья и родственники.
– Внизу спальня для тех, кто остается на одну‑две ночи. Она маленькая. Там нет шкафов. Тебе будет неудобно.
Надо же! А я и не обратила внимания, когда отлеживалась там после приступа паники и отчаяния…
– Спасибо. Сейчас разложу продукты и поднимусь. – Неожиданная забота заставила меня затаить дыхание. Не привыкла я, чтобы мужчина думал о моих удобствах!
Эд кивнул и ушел, а я, вымыв руки, принялась разбирать покупки. Выкладывала на столы пакеты с огурцами, баклажанами и томатами. Распределяла на порции поменьше фарш и мясо, прежде чем отправить их в морозильную камеру – и наслаждалась. От всей души наслаждалась тем, что мы накупили всего, что только можно!
Мука, масло, яйца, молоко, сухофрукты, яблоки и разрыхлитель для теста. Пряная зелень трех видов – укроп, петрушка, мята. Сыр твердый в картонной упаковке и сыр мягкий в пластиковом ведерке. Я уже придумывала, что смогу приготовить из всех этих продуктов – ни перед кем не отчитываясь и не оправдываясь!
А потом буду смотреть, как пробует приготовленные мной блюда Эдуард Евдокимович Скворцов. Ему обязательно понравится! Даже вечно недовольная мной свекровь признавала, что готовить я умею.
Может, если я докажу Скворцову, что лучшей помощницы по хозяйству ему не найти – он согласится оставить меня в должности домработницы, даже когда я подам в суд заявление о расторжении контракта? Раз уж его не напрягает моя ненависть, которой я его пугала, и которой на самом деле не было и в помине!
– Вероника! Ты там в холодильнике застряла? Сколько еще копаться будешь?
Эдуард Евдокимович меня не дождался и решил поторопить. Без злобы, без раздражения.
Он стоял на верхней ступеньке лестницы – высокий, внушительный и безумно красивый в домашних трикотажных брюках и белой тенниске, с короткой модельной стрижкой и темной щетиной на волевом лице. Держался за перила и ждал, когда я отзовусь.
А у меня вдруг перехватило дыхание и заколотилось сердце, потому что более привлекательного мужчины я, кажется, не видела ни разу за двадцать восемь лет своей жизни! Встреться мы с ним пять или шесть лет назад – я мечтала бы выйти за него замуж и родить от него ребенка!
Но мы встретились слишком поздно. Ему не нужна жена – он сам сказал.
А я больше никогда не решусь рожать.
7. Эдуард. Разбитый бокал
Ника стояла внизу – я видел ее темный смутный силуэт на фоне светлой кухонной мебели – и не отзывалась. Замерла, затаилась. Я что – застал ее за чем‑то таким, что она считает постыдным? Или, может, напугал ее своим появлением? Так, вроде, не кричал. Пытался пошутить.
