Сыскари
Пистолеты, разработанные фирмой «Карл Вальтер Ваффенфабрик» были самыми популярными в мире. Немецкие самозарядные пистолеты считались надежными. Использовались в горячих точках наравне с «Токаревым[1]», как в регулярной армии, так и в так называемых «бандформирования». Пришли на смену устаревшим, в свое время, револьверу и маузеру. Вполне возможно и у местных бандитов пару‑другую можно отыскать.
– Не густо, – повторил исправник, глядя, как Ремизов работает.
– Ничего, Серафим Григорьевич, прорвемся, – усмехнулся эксперт. – А сейчас попрошу вас мне не мешать. Михаил, ты перезарядил фотоаппарат?
– Да, Акакий Акакиевич.
13 августа 1989 года. Российская империя. Где‑то в окрестностях Луковца.
Ожидание затягивалось. Пристав уже начал нервничать. Он то и дело поглядывал на часы. Евгений Васильевич заволновался, а что если Филиппу не удастся отыскать Кирилла Андреевича. Наконец, он не выдержал и позвал дворецкого. Тихон появился сразу.
– Мне бы позвонить в город, – проговорил Максимов.
– Следуйте за мной, ваше благородие, – молвил он.
Пристав поднялся по лестнице. Дворецкий открыл дверь и пропустил его в дом.
– Телефон находится в гостиной, ваше благородие, – добавил Тихон и ушел.
Евгений Васильевич гостиную нашел быстро. Первая комната от дверей. На пороге остановился и засмотрелся. Ему впервые удалось взглянуть на то, как живут заводчики. Присвистнул от удивления. Пристав такого увидеть, явно не ожидал. Телевизор, стол, у стены пианино. Рядом с дверью этажерка. На нижних полках книги, а наверху телефон в стиле ретро.
Увы, но до исправника дозвониться так и не удалось. Наконец, его соединили с дежурным по отделению. Дежуривший сегодня Иван Тютчев сообщил, что ни Косолапова, ни Лопухина нет. Максимов сделал вывод, что те все еще в музее.
– Хорошо, – приказал Евгений Васильевич, – тогда записывай. Мы с Егоровым застряли в имении Верещагиных. Сам хозяин находится на охоте и еще неизвестно когда вернется. К тому же наш «КаЗаВоС» сломался. Как придет исправник, передай.
– Будет исполнено, ваше благородие, – отрапортовал Тютчев. Максимов хотел, было повесить трубку, но дежурный поинтересовался – получится ли отремонтировать машину и не прислать ли механика из гаража?
– Много времени уйдет, Иван, – ответил Евгений Васильевич, – а техпомощь нам из Мологи вот‑вот должна прибыть, благо до города всего каких‑то полсотни верст.
Повесил трубку и только после того, как перезвонила девушка из АТС, покинул дом. Вышел на крыльцо и тут до него донесся шум двигателя. Со стороны ворот ехал пневмоколесный вездеход. Это явно была самоделка, так как подобных машин Евгений Васильевич в своей жизни не наблюдал. Удобная штуковина, как отметил он, разглядывая этого монстра, для сельской местности. Даст сто очков вперед «КаЗаВоСу», хотя внедорожник считался лучшим среди машин его класса.
– Богата земля русская Кулибиными, – прошептал пристав, поправляя униформу.
Вездеход был создан по специальному заказу Верещагина, и им явно сейчас управлял сам хозяин. Видно было, что Кирилл Андреевич возвращался с охоты. На нем был пятнистый камуфляж. В кузове сидел мальчишка, посланный за барином. У ног мальчугана лежало старое ружьё и трофеи.
Максимов обратил внимание, что при движении рама вездехода постоянно изгибалась, отслеживая рельеф местности.
Кирилл Андреевич остановил вездеход около беседки. Филипп тут же соскочил и куда‑то умчался. Сорванец – одним словом. Максимов поддался искушению и подошел ближе. Машина его поразила еще больше. Видно было, что все четыре колеса у нее были ведущими, а конструкция рамы – ломающаяся. Особенно понравились Евгению Васильевичу шины – широкопрофильные низкого давления.
– Вот бы мне такой, – прошептал пристав.
С такими шинами и на болото сунуться не страшно и реку переплыть можно, а для него любителя клюквы да морошки самое то.
Верещагин слез с вездехода. Не обращая внимания на полицейского, прокричал:
– Семен!
Повар не заставил себя ждать. Появился тотчас. Поклонился барину.
– Возьми дичь, да пожарь.
– Хорошо, барин, – Семен, направился к вездеходу, взял пару уток и ушел в дом.
Кирилл Андреевич снял очки (существовала вероятность, что камушек, вылетевший из‑под колеса, мог попасть в глаз) и направился к приставу. Протянул руку для рукопожатия и представился:
– Кирилл Андреевич Верещагин. С кем имею честь общаться?
– Евгений Васильевич Максимов – участковый пристав.
– Чем обязан визиту, ваше благородие?
– Преступлением, Кирилл Андреевич, преступлением.
– Что‑то случилось серьезное? – поинтересовался заводчик.
– В один из ваших домов, – молвил Евгений Васильевич, – а конкретно в здание музея проник вор.
– А сторож?
– Сторож убит.
Верещагин изменился в лице, побледнел:
– Плохие новости принесли вы, Евгений Васильевич. Кто ж мог подумать, я ведь еще вчера с ним разговаривал. Семеныч все талдычил – крайняя смена. А вышла последняя.
– Аглая! – позвал Верещагин супругу. Затем взглянул на пристава и спросил: – Мое присутствие необходимо?
– Боюсь, что да, Кирилл Андреевич.
Верещагин вздохнул.
Охота, рыбалка и летний отдых (а ведь лето вот‑вот закончится) псу под хвост. Вчера утром он с супругой приехал в имение. Первым делом озадачил прислугу, что обитала в его загородном доме. Построил всех по стойке смирно, а сам уединился в оружейной. Когда лесничий доложил, что в Тихой гавани он накануне видел уток, Кирилл Андреевич уже был готов. Отчего в этот же вечер, взяв пневмоколесный вездеход, выехал к озеру.
[1] – Пистолет, разработанный Федором Васильевичем Токаревым, русским конструктором стрелкового оружия.
