Тайная семья босса

Жду, пока Алиса перестанет ворочаться туда‑сюда. Она переворачивается на другой бок, прильнув к Владу и забросив на него одну ножку. Такой финт дочери парализует Влада до состояния одеревенелости. Некоторое время дочурка еще скрипит зубами, кряхтит, а затем впадает в глубокий сон.

Эта привычка досталась ей от папаши. Тот тоже когда‑то любил поскрежетать своей челюстью во сне. Поначалу меня это дико настораживало, но со временем я свыклась с этими устрашающими звуками.

– Ты была не права, – продолжает Влад полушепотом, нарушив тишину.

– В чем?

– В том, что я привожу сюда девушек.

– Хочешь сказать, что это не так? – тут же вспоминаю я эту жуткую красную находку и снова злость охватывает меня.

– Но ты была права в другом. В этом доме никто и никогда не готовил. Мало того, тут никто и никогда не жил до вчерашнего дня.

– А трусы с функцией проветривания тогда откуда взялись? – вырывается из меня по‑хамски, кулаки на рефлексе сжимаются.

Влад накрывает свой рот ладонью, подавляя грудные смешки. Высмеивает меня и мою разгулявшуюся фантазию.

Я чувствую как он смотрит на меня пристально. Благо мои вспыхнувшие щеки не видны в темноте.

– Их мне вчера доставили курьером. Пока размышлял от кого они могут быть, я уснул, а наутро забыл об их существовании. Юль, я действительно ночую здесь во второй раз. Так что не делай из меня хрен пойми кого, – произносит он предельно искренне, что сложно не поверить.

Этим объясняется и пустующий холодильник, и неукомплектованная ванная комната, но червячок сомнений все равно шевелится внутри меня и глодает по кусочкам. Я разучилась доверять Владу.

– А где же ты жил, если утверждаешь, что не здесь?

– На Авдеева, – говорит он неоспоримо, словно я сама должна была догадаться. – Я думал, ты примешь от меня помощь, поэтому освободил свою квартиру как можно скорее, а потом поехал сюда. Вообще‑то я не планировал вселяться в этот дом в ближайшее время, но, как видишь, обстоятельства изменились. Может, это и к лучшему, – он тяжко вздыхает, развернувшись набок.

А мне вдруг становится стыдно по причине того, что не приняла его помощь. С его стороны это было великодушно. Наверное, это был самый благородный поступок за все то время, что я проработала на него.

– Мне никогда не нравился этот дом. Понятия не имею на кой черт я его построил. Здесь даже стены наводили на меня тоску. Собственное эхо бесило страшно.

Влад берет паузу и заботливо поправляет одеяло, съехавшее с Алисы. Я слышу как он вбирает ноздрями воздух. Ему тоже нравится как сладко пахнет наша дочь?

– А с вами все заиграло новыми красками, – продолжает он уверенно, заставляя мое тело обмякнуть от играющего по нервам удовольствия. – Дом существенно преобразился, наполнился новыми звуками. Не знаю как объяснить, чтобы ты меня правильно поняла, потому что я пока сам разобраться в своих ощущениях не могу. Но то, что здесь стало уютней – факт. Словно это подарок судьбы, словно так и должно было быть.

С замиранием сердца я слушала Влада. Ловила каждое слово и интонацию, и боялась упустить что‑то важное, стоящее.

А теперь мне требуется время, чтобы попытаться переварить все. Отыскать в этих фразах какой‑то скрытый смысл. Возможно, Влад, сам того не зная, вложил в них какой‑то посыл, но мой мозг сейчас отказывается воспринимать эти слова. В них что‑то не вяжется. Нет никакой логики.

Почему же тогда Влад не вспоминал обо мне? Почему ни разу не осмелился заговорить со мной о беременности? Почему игнорировал меня столько лет, раз считает наше пребывание здесь подарком судьбы? Столько много разных "почему" скопилось в моей голове, что мне и часу не хватит все их озвучить.

– Юль, а сколько Алисе лет? – спрашивает он после длительного молчания.

– Пять лет и три месяца, – отвечаю скрипуче, слезы в горле мешают мне говорить.

Влад фырчит, прикидывая что‑то в уме.

– Выходит, ее зачатие пришлось на лето две тысячи пятнадцатого?

– Так и есть, – с надеждой в голосе произношу.

Неужели до него дошло?

– Не пойдет, – качает он головой. – Если отец спросит, нужно ответить, что ей максимум четыре года и девять месяцев, – огорошивает он меня.

– Почему это?

– Потому что с начала лета меня не было в стране. Я вернулся только полгода спустя. Тебе также нужно знать, что я около года находился на реабилитации. Поэтому мы не могли познакомиться с тобой на пробежке. Я тогда еле ходил, а уж чтоб бегать – это прям на грани фантастики, – горько он усмехается. – Так что давай‑ка лучше скажем, что мы познакомились в торговом центре? Хорошо?

– Подожди, – сдавленно говорю, едва соображая. – Какая, к черту, реабилитация?

– Летом две тысячи пятнадцатого со мной произошел несчастный случай. Не знаю, как я выкарабкался вообще, мне повезло, – отвечает с полным равнодушием, окончательно запутывая мои мысли в клубок.

Бах!

По темечку словно что‑то лязгнуло. Страшная боль насквозь пронзила голову.

Шок…

Я настолько потрясена и ошарашена, что не могу ни слова вымолвить. От ужаса мурашки по телу ползут и холодом кожу издирает. Пульс долбит в висках, болезненно отдавая в затылок, и кожа покрывается липким слоем ледяного пота. Мне требуется глоток воздуха, но вздохнуть не получается, как ни старайся – легкие будто сковало в тиски чем‑то необъяснимым, отчего сознание мутится.

Внутреннее чутье подсказывает мне, что с Владом произошло что‑то страшное, то, что могло перечеркнуть не только его жизнь, но и мою.

Но почему я не верю в подобный поворот событий?

– Ч‑что тогда произошло? – осмеливаюсь задать я вопрос в надежде, что он внесет хоть какую‑нибудь ясность на произошедшее.

Мне это нужно. Это и будет для меня глотком свежего воздуха. Возможно, он станет самым глубоким и насыщенным глотком за последние шесть лет.

Но ответом мне служит молчание и равномерное дыхание Влада. Пока я отходила от эмоционального шока, он уже успел заснуть.

 

9. Оглушающий "поцелуй"