Теория мультииллюзий

Автор: Григорий Бережный

Дата написания: 2023

Возрастное ограничение: 18+

Текст обновлен: 16.12.2023

Аннотация

Яшка был счастлив, пока пикантная просьба одной давней знакомой не перевернула его жизнь с ног на голову.История про заблуждения и попытки быть хорошим для всех сразу.

Григорий Бережный

Теория мультииллюзий

***

Парню в шортах

Яшка никогда не хотел детей.

Нет, он любил детей. Конечно, любил. Как черешню или, например, прогулки на катере. Как тишину, жирафов или выбирать кроссовки. Все это – классные вещи. Яшка вообще много чего искренне любил и, даже больше: умел много чем искренне наслаждаться. Уникальный, пусть и всего лишь по причине своей сегодняшней редкости, навык делал Яшку особенным. Хотя сам он, честно говоря, подобных амбиций не проявлял даже в подростковом возрасте.

Скажем, его действительно радовала вкусная еда. Радовала не как пришедшего с работы возможность развалиться, наконец, перед сериалом и запихать в себя недельную порцию углеводов. А как того, кому не лень ради «чего‑нибудь этакого» торчать у плиты, подбирать продукты в «ашане» и даже вернуться туда за забытым укропом.

Еще Яшка обожал пробежки. При покупке квартиры он поставил агенту несколько само собой разумеющихся условий, вроде свежести дома и большой кухни. Но основным пожеланием была близость к самой лучшей в городе набережной. С точки зрения Яшки, конечно. И бега. Хорошо, когда при покупке жилья человек может позволить себе опираться на столь непервостепенные критерии.

Не любил Яшка только оправдываться. А ребенок – это же бесконечные оправдания вместо честных ответов. Да еще и на заведомо риторические вопросы. Вот это всё – про дядю, выбросившего окурок мимо урны. Про президентов, метко попавших в очередную страну бомбой. За такие предъявы, выражаясь молодежным сленгом, еще можно как‑то пояснить. Обсудить, что хорошо, что плохо, а что неважно. Но из них ребенок вырастет быстрее, чем из зимних ботинок.

К переходному возрасту, эти наивные загадки превратятся в категоричные претензии. И начнут включать частички ответа. Вместо конкретного дяди у ближайшей урны кроха всерьез будет пытаться понять: почему все вокруг такие мудаки? Яшка, разумеется, знает, почему. Но вот актерского таланта ответить что‑нибудь педагогичное более ли менее убедительно ему не хватит.

К двадцати годам эпопея с бессмысленными стенаниями, конечно, пройдет. На третьем десятке вопросы перестанут быть в форме вопросов вовсе. И от этих печальных утверждений даже такое натренированное бегом сердце как Яшкино, разорвется пополам. Вполне заслуженно.

Ведь когда ребенок спросил, почему училка английского вызывает на сложные темы к доске исключительно его, он мог бы ответить правду. Потому что Марья Никитична – предвзятая дура! Зэ энд. Или, когда кровинушка недоумевал, зачем Анюта передала по цепочке записку с его робким признанием аж до отморозка Ишкина? Затем, что гадина! И любви недостойна. Вот, что папа‑Яшка должен был невозмутимо констатировать.

Но нет. Так нельзя. Он выдумал вертихвостке Анюте комплексы. Англичанке – проблемы в системе педагогического образования. Ее мужу – банкротство и любовницу, чтоб наверняка. Другими словами, Яшка оправдывался. Оправдывался за весь этот грешный и бестолковый мир, безо всякого удовольствия. Его ребенок рос привыкшим, что всему есть объяснение и прошло немало времени, прежде чем карапуз понял, как же бессовестно ему врали. Немало, и от того достаточно, чтоб окончательно запутаться. А его, Яшку, возненавидеть.

Хотя, это крайний случай, конечно. Скорее всего, ребенок в нем просто разочаруется. Но разочаровывать Яшка тоже не любил и, надо отдать ему должное, делал все, чтобы не приходилось.

Яшку удивляла и умиляла привычка окружающих постоянно искать объяснение происходящему. Карма, звезды, родовые проклятья. Психология, гороскопы, установки – кругом сплошные поиски причин и следствий. Еще и за деньги, тогда как Яшка мог всякий раз, совершенно бесплатно дать всем желающим недолгий и, что особо ценно, поддающийся одной трактовке ответ. Но его никто не спрашивал. А лезть с советами – еще хуже, чем… Чем все то, о чем он выше уже плохо отозвался.

Алиса на него обижалась. Это кстати, из‑за Алисы он стал Яшкой. Раньше его звали Олег. Но жене очень хотелось подчеркнуть нежность своих чувств каким‑нибудь милым прозвищем. Тривиальные котики и заи ее не устраивали, прилагательные тоже были слишком обыденны. Так появился Яшка, имевший, кстати, мощную лингвистическую базу и смысловую подоплеку. Которую Олег с большим удовольствием пропустил мимо ушей.

Там было что‑то о единстве двух половин, в которых ты – это я, а я – ласковое Яша. Возможно, еще что‑то про «инь» и «янь». Олег не помнил. Олег не особо вдавался. Олег не возражал. Тем более, что подобное словообразование было второй и последней странностью жены. Во всем остальном Алиса была замечательной. Олег любил Алису. Если бы он умел рисовать, он рисовал бы только ее. Он даже нашел для жены словосочетание – ненавязчиво идеальна. Два слова, описывающие ее превосходно.

Алису, конечно, трогала эта чудесная, поэтичная туфта. Но давайте по‑честному, если бы она хотела портрет – она бы пошла и самостоятельно закала портрет. Нет тут ничего сложного. Она не просила свое карандашное отражение на плотной бумаге. Она обижалась на то, что Яшка не хочет от нее детей.

– Ну при чем тут «от тебя»? – с неизменным терпением снова и снова спрашивал Олег, – Напридумывала тут, – фыркал он, выигрывая время, – местоимение, родительный падеж. Предлог…? – вдавался он зачем‑то в основы русского языкосложения.

Жена направляла грустный взгляд свои огромных оленьих глаз в пол.

– Я просто не хочу, без предлогов, – вздыхал Олег.

Но Алиса знала, что Яшка обманывает. Алиса верила: у каждого поступка есть причина. Объяснение. Ответы. Она спрашивала о них Яшку, вздыхала, страдала. Пожимала плечами. Словно тот самый неродившийся ребенок.

А Олег, как уже было сказано, меньше всего на свете любил оправдываться.

И если бы тогда, в начале июня, вечером, Алиса в очередной раз не обиделась бы и не закрылась в ванной, ничего бы не произошло. Так считала Алиса, что характеризует ее с хорошей стороны. Потому что в бесконечном поиске причин редко кто обращается к первоисточнику – то есть, к себе.

Олег, как обычно, считал по‑другому. Олег считал, что Алиса вообще не при чем. Его жены будто не существовало. Он сделал то, что сделал потому что сделал. Точка. Зэ энд.

И это, конечно, делает Яшку отвратительным человеком.