Теща. История одной страсти

Меня лишь поразил факт, что у дебила имелась редчайшая по тем временам ценность, четырехстержневая шариковая ручка.

По слухам, после школы этот Дербак стал профессиональным уголовником.

Второй случай произошел чуть позже.

Я играл с мальчишками во дворе, что самом по себе являлось делом редким, ведь основную часть времени я проводил дома, на улицу меня было не выгнать.

Но тот день вышел из разряда обычных, я спустился во двор. Мы собрались на стройке около кучи песка. И – за неимением источника для подражания типа звездных войн или какого‑нибудь американского семейства XXI века – стали играть… в общественный туалет.

Набрав ржавых стальных уголков, неровно обрезанных сваркой, мы соорудили желоб, как было принято тогда в бесплатных заведениях страны.

Нас было человек пять или шесть.

Сложив сток и придав ему уклон, мы решили испытать устройство. То есть по очереди туда попИсали. Стояла жара, нам хотелось пить, а не пИсать, слабенькие струйки пропали между стыков без следа.

Тогда кто‑то нашел отрезок водопроводной трубы, набрал туда песку, зажал себе между ног и обрушил содержимое в желоб.

Все понравилась идея; остальные тоже вооружились трубами и начали «пИсать» песком в туалет.

Но один замухрыжистый парень, сын дворничихи‑то ли Колька то ли Толька – трубы не искал. Просто спустил штаны и выставил низ живота над желобом, чтобы все по очереди обсыпали его песком. И стоял так с мерзким, блаженным выражением на лице.

Пришедшие строители не дали довести игру до конца.

Хотя сейчас я уверен, что в итоге понял бы нечто серьезное.

 

3

 

Понимание пришло само по себе.

Совершенно внезапно и немотивированно – во время сна, как у всех порядочных, неразвращенных мальчиков из хороших семей.

Этот эпизод, пожалуй, стоит того, чтобы его конспективно описать.

Ко мне явились странные видения в которых присутствовала женщина – точнее, девочка – личность которой осталась неясной. У нее отсутствовало лицо, не имелось даже тела, не имелось вообще ничего реального, привычного в обычной жизни. Но она была существом определенно женского пола, которое растворилось в нереальности сна и обволокло меня с ног до головы незримым сильным присутствием. Все это сопровождалось сладостными томлениями, от которых я летел к облакам. Наслаждение нарастало с такой силой, что я готов был во сне потерять сознание. Но не потерял – просто проснулся от того, что как‑то нехорошо обмочился.

Факт не укрылся от матери, утром она поинтересовалась, что произошло.

– ОпИсался, – честно признался я. – Но как‑то странно. Я не знаю…

– Ничего страшного, Алеша, – спокойно ответила мать. – В тебе начинают работать всякие желёзки, и это нормальное явление.

Фраза прозвучала кругло, в ней было не за что зацепиться дальнейшими вопросами; ничего более конкретного я не услышал.

Думаю, мать просто не знала, что говорить в подобном случае.

Хотя, забегая на целую жизнь вперед, должен сказать, что мы с женой на эти темы с сыновьями не разговаривали вообще.

Ведь сейчас иное время: некупированность и общедоступность информации позволяют каждому человеку прояснить жгучие тайны самостоятельно. Тем более, что тонкий вопрос лучше решать без посторонних, а единой истины не существует, есть лишь набор индивидуальных точек зрения.

Но в дни мои детства все было иначе. Узнать что‑то существенное было негде, убогий журнал «Здоровье» лишь учил мыть руки перед едой – но не после! – и безграмотность родителей могла исковеркать жизнь.

В этом отношении можно сказать, что лично мне с родителями не повезло. Впрочем, сверстников, которым повезло, я не знаю.

Та ночь меня потрясла, а утро затуманило бессмысленным материным ответом.

Я даже подумал, что происшедшее случайно и однократно.

Но сны стали повторяться. Через некоторое время я стал ожидать их каждую ночь – заранее себя настраивал и почти всегда видел что‑то из этого разряда.

Довольно скоро я понял, что все эти сладкие – «сладострастные», хотя термин я узнал позже – сновидения вызывают вполне реальный результат, всегда одинаковый.

Раздражало лишь одно: сколь бы ярким ни оказывалось сонное действо, оно всегда обрывалось в самый неподходящий момент, разрешалось без моего участия и не давало прочувствовать до конца.

 

4

 

И вот однажды, ложась спать, я подумал – а почему, собственно говоря, не попробовать вызвать все то же самое наяву?

Я с нетерпением дождался, пока уснут родители в спальне нашей двухкомнатной квартиры, и приступил к действиям.

Действовал я вслепую, опасался не только издать лишний звук, но даже дышать сильнее обычного: моя маленькая комнатка не имела двери. Я уже не помню, по какой причине она исчезла, события происходили в таком раннем детстве, что от них остались лишь какие‑то волнообразные картинки. Но я знаю, что с дверью что‑то случилось еще при моем деде, а отец потом не удосужился поставить новую, повесил занавеску на проем.

Подробно расписывать все, что я делал и к чему это привело, я не вижу смысла.

Процесс известен каждому нормальному мальчишке – да и девочки, я полагаю, в общей массе не чужды чему‑то подобному.

Жена, правда, мне ни о чем таком никогда не рассказывала, но я кое‑что понял из слов другой девочки.

Выскажу лишь свое мнение, прочувствованное и сформулированное на этапе зрелости.

Умение получать высшее наслаждение от собственного тела является важнейшим для развития человека в том возрасте, когда иные способы недоступны.

Удовлетворение самого себя столь же полезно, как и порнография всех уровней.

Да, и она тоже, сколь бы ни странно звучали такие декларации из уст взрослого мужчины.