Ты будешь наказана
– Не будь у меня заняты сейчас руки, – улыбается. Весело обходит меня, приподнимает щенка в воздух, перед собой. – Я бы тебя поцеловала!
Так.
Эту собаку я теперь ненавижу. И она точно полетит отсюда через пару часов.
Но только вот на следующий день она всё же опять осталась у нас. И ещё. И снова. И опять. Дни перетекали в недели. Собака продолжала расходовать время Влады. И моё. В итоге мы так привыкли к ней, что я…
– Этих хочу, – смотрю на двух доберманов, которые так и лезут через клетку. Неосознанно улыбаюсь, когда одна маленькая псинка опасно рычит на меня. Смотрит опасными глазюшками, бьёт лапу и явно хочет показать кто здесь хозяин.
Посмотрим.
И с каких пор мне нравятся собаки? Правильно, с тех самых пор, когда Лайка появилась в нашем доме.
Имя ей придумал я.
Неоригинальное, но зато никогда не забудешь.
И что‑то у меня щёлкнуло… Я захотел что‑то своё. Лайка принадлежит Владе. А я хочу своих. Послушных, заботливых.
И я захотел доберманов.
Именно сейчас под смешок за спиной, оплачиваю новых жителей нашего дома. Три живности, конечно, перебор, но… Не мог я выбрать кого‑то одного. А ведь всего пришёл за одним!
– А ты всё говорил, что собак не любишь, – да это же маленькая и невыносимая девчонка издевается надо мной! – Ты, Арсанов, порой так нелогичен!
– С кем живу, – отвечаю, – принимая первое чудо, которое лезет облизываться. Мне ещё предстоит того борзого перевоспитать. – Того и набираюсь!
Наши дни
Ноги сами приводят меня к тумбе. Разум ничего не понимает. Мысли затуманены какой‑то дымкой, что появляется всего на несколько секунд. Слишком узнаваемый и чёткий образ проносится перед глазами. Как воспоминание.
И пока я предаюсь мимолётной картинке, не понимаю, как сжимаю в руках кольцо. Оно всё это время лежало здесь?
И откуда оно у меня?
Не имею ни малейшего понятия…
Арчи принёс? Скорее всего. Нафига?
Пох.
Не видя, кидаю золотое кольцо в сторону. Разворачиваюсь, делаю глоток бурбона и снова думаю обо всём, но только не о прошлом.
О людях в нём. Для меня есть только два человека, которых я оставил: Арчи и давно погибшего отца.
Все остальные… Для меня обычное, белое полотно.
Глава 14
Влада
Я вылетаю за ворота и бегу по холодной земле босиком. И сама не знаю куда. Наверное, до первого полицейского участка, или же… Я пока не придумала! Но в одной простыне бежать по городу до дома, учитывая, что он находится явно не здесь…
Невыполнимо, блин! Но я постараюсь.
И всё равно, что ноги мёрзнут. По щекам бегут слезы, а пальцы сильнее прижимают к себе белую простыню. Холодно в ней. Прилипает всё неприятнее.
Хватаю её сильнее, когда раскат грома проносится в небе, как над ухом. Сжимаюсь всем телом и зажмуриваюсь. Только бы дождь не пошёл! Мало того, что я голая, так ещё…
И опять смотрю вниз. На свой внешний вид. И всхлипываю. Громко. От обиды.
Да чтобы ему пусто было!
Что мне делать вот? Только просить у кого‑то позвонить? Чтобы папа забрал. А что я ему скажу? Не знаю! Но это лучше, чем сейчас бежать в неизвестность. Я ведь без разбора куда‑то полетела… На остановку в таком виде…
Да меня засмеют!
Что‑то мокрое приземляется на нос.
Только не это…
Поднимаю ладонь, стираю пальцем маленькую каплю. Следующая приземляется на плечо.
Да ладно? Почему именно сейчас? Только недавно была хорошая погода!
Разочарованно топаю ногой.
Осматриваюсь по сторонам, и тут же едва не подпрыгиваю на месте, падая на грязный асфальт. За спиной слышится громкий рёв мотора и звонкий пищащий звук. Сигнал.
Я что, встала посреди дороги?
Оборачиваюсь, и в панике бегло осматриваю полицейскую машину. Это… Не могло мне так повезти! Почему я вообще не могу поверить, что именно то, что я искала – стоит сейчас передо мной?
Приоткрываю губы в немой мольбе о помощи. Хлопаю беспомощно ресницами, не зная, как и объяснить, почему бегаю по улице в одной простыне.
И когда один мужчина вылезает из автомобиля и огибает машину, подходя мне, не могу вымолвить и слова:
– Эй, ты в порядке? – я пытаюсь что‑то сказать, а не могу. Потому что банально нет слов. – Тебе помощь нужна. Пошли. Отвезём тебя в участок. Расскажешь в машине, что случилось.
Он машет заботливо мне ладонью, пока сжимаюсь в жалкой ткани. Дождь усиливается. Начинает бить по телу сильнее с каждой секундой. Мурашки давно застыли на моей коже из‑за холодного ветра.
– Эй, ты слышишь? Говорить умеешь? – я рефлекторно киваю.
Чувствую на руке мужскую хватку, которая тянет меня к машине. Не грубо, аккуратно, боясь спугнуть. Они наверняка сейчас подумают, что я ненормальная.
Но мне пока всё равно. Я не сопротивляюсь. Иду вслед за мужчиной. Сажусь в тёплый салон, укутываюсь в жалкую тряпку и застываю, согреваясь. И готовлюсь отвечать на расспросы двух мужчин.
***
Я рассказываю всё. Абсолютно. Про Арсанова, про то, что он со мной сделал. С меня даже сняли побои, следы верёвок. Про Барона с его наркопритоном.
И вот, когда я жду своих родителей, укутавшись в одеяло и попивая чай в маленькой комнатке, дверь открывается.
