Ты мне друг?

– Х‑х‑хорошо. П‑п‑пошли, – согласилась она, и мы поплыли к берегу.

Оказавшись на суше, мы сели на траву, чтобы немного обсохнуть.

Если до купания нам казалось, что на улице тепло, то после ледяной воды, мы поняли, что согреться нам не удастся.

Лину трясло, и я решил отдать ей свою сухую футболку.

– Держи, – сказал я, протягивая дрожащей рукой наши вещи.

– С‑спасибо, – ответила она и, отвернувшись от меня, сняла свою футболку.

Я тоже отвернулся, чтобы она переоделась, а заодно стянул мокрые трусы и надел шорты. Стало немного теплее, но лишь немного. Надев очки, я снова сел на траву. Переодевшись, Лина села рядом и прижалась ко мне. Я обнял ее одной рукой и растер ее плечо.

– Лучше?

– Немного. Но ты был прав, затея была и правда так себе, – расстроено сказала она.

Взяв свободной рукой ее холодные руки, я начал дышать на них, чтобы согреть.

– Почему ты всегда участвуешь в моих безумствах, даже когда не хочешь этого? – спросила Лина, внимательно смотря мне в глаза своими большими голубыми как небо глазами.

Я криво улыбнулся и ответил:

– Потому что я твой друг. А кодекс друга гласит, поддерживать своего друга во всех идеях, даже безумных.

– У друзей есть кодекс? – удивилась она.

– Негласный.

– Ладно, как скажешь, – она немного помолчала, а затем сказала: – Ты же знаешь, что я люблю тебя? Ты мой самый‑самый лучший друг и всегда им будешь.

– Знаю. И тоже люблю тебя, Брусничка.

Мы привалились головами друг к другу и еще долго молча смотрели на речку.

 

***

 

Через 3 дня у меня резко поднялась температура, начался кашель и участилось дыхание. Меня знобило, болела голова до тошноты, и мне совершенно не хотелось есть.

– Маша, я в панике, – жаловалась моя мама по телефону, глядя на градусник. – Он горячий словно печка, температура 39. Я не знаю, что делать.

Тетя Маша на другом конце провода что‑то ответила, и глаза мамы расшились.

– Да ладно?

Она подозрительно посмотрела на меня.

– Думаю, ты права. Таких совпадений не бывает. Ладно, позвоню в скорую. Наверное, увидимся в больнице. Пока.

Мама положила трубку и, уперев руки в бока, сказала:

– Значит, с Линой что‑то натворили, да? Где были? Что делали?

У меня даже не было сил, чтобы ей ответить, поэтому я просто устало закрыл глаза.

Остальное помню словно в тумане. Врач, газель скорой помощи, встревоженное лицо мамы, сменяющиеся картинки в окне машины, больничная палата.

Когда пришел в себя, первое, что я увидел, было лицо Лины.

Она виновато погладила меня по руке и закашлялась.

– Мне жаль, – сказала подруга осипшим голосом. – Я не хотела, чтобы так вышло.

– Знаю, – хрипло ответил я.

– Обещаю снова кормить тебя с ложечки, как когда ты сломал руку.

Она клятвенно скрестила пальцы.

– О, нет, – застонал я и тоже закашлялся. – Тогда к моей болезни добавятся еще и ожоги. Ты плохо справлялась со своей задачей.

Она погладила пальцем мой шрам на переносице, который без очков был хорошо заметен.

– Постоянно из‑за меня ты оказываешься в больнице, – грустно прошептала Лина.

– Ну, сейчас ты тоже здесь, – постарался утешить ее я.

– Это не считается. Я здесь по своей вине.

– Эй, перестань, – я взял ее за руку. – Зато было весело.

Она отрицательно покачала головой и поцеловала меня в щеку.

– Поправляйся. А мне нужно вернуться в свою палату. Я наказана навеки вечные.

Лина поднялась с моей кровати и попятилась к выходу.

– Скажи, что это я придумал.

– Она не поверит, – сморщила носик Лина. – Да и я не хочу, чтобы тебя наказывали навеки вечные из‑за меня.

– Ты придешь еще? – с надеждой спросил я, пытаясь разглядеть ее лицо, но она отходила все дальше, размываясь в неузнаваемое пятно.

– Конечно приду, – ответила она. – Кодекс друга гласит, никогда не оставлять своего друга одного, когда тот болеет.

Я улыбнулся и закрыл глаза, снова погружаясь в дремоту.

 

Глава 4

 

 

Лина

 

13 лет

 

Пряча поглубже в рюкзак упаковку сигарет, украденную у папы, я побежала в гости к Марку.

На улице стояла глубокая осень, и я получше закуталась в шарф. Не хотелось выбираться из дома, но я была человеком на задании. Наши с Марком родители решили собраться у меня дома, поэтому я пошла к нему, чтобы провернуть очередную шалость.

Марк с улыбкой открыл мне дверь и жестом пригласил войти. Его каштановые волосы спадали на лоб. Поэтому он запустил в них руку и откинул назад.

– Можешь ничего не говорить. Я вижу твой горящий взгляд, – сказал он, закрывая за мной дверь. – Сейчас ты спросишь, друг ли я тебе. Я отвечу «да», и ты втянешь меня в дерьмо. Я прав?

Я довольно кивнула.