В Китеже. Возвращение Кузара. Часть 2

– С большой дистанции. А не лезли чесать брюшко, – хмыкнул отец, не отрывая внимательного взгляда от дороги. Отец не злился, не ругался. Просто спокойно предупреждал. А ведь Жорик часто видел, как родители однокурсников реагируют на всякие небезопасные выходки отпрысков. Какие истерики закатывали родители Дэнчика, когда Жорик втягивал того во что‑то рискованное. Или отец и мать Сереги, стоило ему даже на пять минут опоздать домой. Таким ничего не расскажешь. Но невозмутимая уверенность собственных родителей в нем, Жорике, и его силах располагала.

– Па‑ап…

– М?

– Мама рассказала? Я помню то, чего не помнят остальные.

– Не рассказывала. И что помнишь? – лишь прямую бровь слегка приподнял, вот и вся паника.

– Я помню, что еще два дня назад в Китеже был другой Председатель. А этого Кузьму Длинноносова никогда не видел. А мама помнит, и Алекс тоже.

Отец тяжело вздохнул и какое‑то время молча смотрел в темный тоннель подземной трассы. Жорик терпеливо ждал, знал, что отец не оставит его без своего комментария. Пока длилось молчание, скользил взглядом по рекламным плакатам трассы: открытие нового ресторана в центре, новая передача по местному телевидению, зелье для роста волос. И желтый свет больших осветительных кристаллов, блики, пятнышки – точно искры сработавших заклинаний повсюду. Но краем глаза он и за отцом следил. Жорик был практически уверен, что все – сейчас отец расскажет что‑то очень‑очень важное. Но он вдруг нахмурился и довольно жестко сказал:

– Я не помню никакого Комиссарова… – и замолчал.

– И что, к врачу тогда? Мама предлагала. Но почему‑то к утру забыла.

– Не к спеху, думаю, – быстро ответил отец. – Ты рассказывал, тебя кто‑то проклясть на днях пробовал. Может, все‑таки частично сработало? И через пару дней развеется. Что там за девочка из Темной? Или… Вампилов?

– Не, только не Алекс, – замотал головой Жорик. Но сам нахмурился: ему кажется, или отец переводит тему? – Да и больно глупое какое‑то проклятие.

– Ну а что, он же пытался тебя запереть?

– Я уже понял, что ты его семейку не очень любишь, – махнул рукой Жорик и отвернулся к окну. – Он не такой, как они.

– Все они сначала не такие, – буркнул отец. – Но тебе виднее, конечно.

Жорик только покачал головой. Что делать с собственной памятью и всеми проклятиями – не ясно.

 

***

Жорик выскочил из машины и взглянул на часы: ага, трамвай Сережи приедет минуты через три, можно подождать. Они старались дожидаться друг друга, чтобы вместе дойти до гимназии, а когда Жорик добирался до учебы без отца, то и в трамвае встречались. В нем и познакомились, когда на подготовительные курсы ездили.

Подружились? Или просто соседи по парте, которых кроме уроков ничего не связывает?

До Китежа он всегда думал, что дружба – это просто. Ведь всегда был рядом Дэн, с которым они ссорились и мирились по десять раз на дню. Дэн, дружба с которым прошла проверку всевозможными испытаниями: походами в тайгу, купанием в ледяной реке, встречей с медведем, войной с гопниками из соседней деревни. Такая дружба должна была длиться вечно.

Но она не прошла испытания расстоянием. Жорик с семьей первыми переехали из Еловца в Китеж. Первые месяцы он писал другу в деревню многостраничные толстые письма. А Дэн отвечал на одно из трех, сухо и коротко. Через пару месяцев и он сам, как потом оказалось, тоже поселился в Китеже, но даже не сообщил Жорику. Не позвонил, не зашел, не написал. Почему? Только на вступительных экзаменах его встретил. Дэн тогда пожал руку, сухо кивнул и поспешил к другим темным. А когда встретились осенью на Дмитриевскую, так и вовсе не подошел.

Обычно‑то Жорик старался не думать о таких сложных материях. Легко сдружился с Серегой, сел на первом уроке для класса магов рядом с Алексом и больше никогда не был один. Появление Марины несколько подпортило уже было полюбившийся расклад и вернуло мысли о Дэне.

Легко было думать, что дружба разладилась от того, что один оказался светлым, а другой темным: они ведь теперь жили в разное время суток. Да и вообще между темными и светлыми, несмотря на всеобщие заверения о единстве всех ведичей, чувствовалось напряжение. Поэтому Дэна даже не позовешь сыграть в футбол. Но эта Марина сначала перевернула представления о дружбе темных и светлых, а потом и вовсе сделала то, чего не делали до нее другие ведичи: перешла из Темной в Светлую. И в чем же причина тогда?

А именно теперь Дэн еще больше нужен.

Данил и Кузьма Юрьевич. Длинноносовы. Не самая популярная фамилия, чтобы быть просто совпадением.

В Еловце не любили вспоминать, кто и за что туда угодил. Туда никогда не уезжали из любви к уединению и морозным зимам. В Еловец ссылали ведичей. Родители рассказывали им с Алиской, что попали в ссылку от того, что браки между темными и светлыми в Китеже были вне закона. Закон отменили, и они смогли вернуться обратно. Но в Еловце все знали: то, что произносили вслух о причинах ссылки, не всегда было правдой.

А Длинноносовы говорили, что попали в Еловец из‑за какого‑то родственника отца Дэнчика. Какое у его отца отчество? Николай… Не Юрьевич ли, как этот Кузьма? Тут бы старого друга спросить, может, даже вместе разобраться со всем. Но не представлял, как теперь к нему хотя бы подойти и начать разговор.

– Давно ждешь? – послышался голос Сережи.

– Даже не заметил, – честно признался Жорик. – Так на теорию магии не хочется…

– Я видел, что стекла в некоторых служебных помещениях до сих пор в наледи, – усмехнулся Сережа и спешно направился к гимназии. – А ректор ищет следы магии, чтобы установить нарушителя. Может, не стоит рисковать? По крайней мере, пока. Как твое последствие проклятия?

– Не знаю, не до этого как‑то было.

– Здорово, наверное, в приставку играли? Я так пожалел, что с вами не поехал! Родители весь вечер только о реформах Председателя Длинноносова говорили, даже и не заметили, если меня бы не было.

– Ммм, и что говорят?

– Что давно пора, но Китеж не готов к таким переменам. И наверняка Вече ему не позволит и на месте закроет, – с некоторым энтузиазмом в голосе сказал Сережа, как будто и сам был заинтересован в этих реформах.

– Ммм, – протянул Жорик, поджав губы. Но тут же тряхнул головой и раздраженно воскликнул: – Да какие реформы?! Какой Длинноносов! Этого всего нет и не было!

Сережа остановился и повернулся к нему, с непониманием глядя в лицо Жорика.

– В смысле, нет и не было? – спросил он.

– Потому что не было никогда никакого Председателя Длинноносова.

– Что‑то ты путаешь, друг, – покачал головой Сережа. – Кузьма Юрьевич тут, сколько я себя помню. Пойдем уже в трапезную, пока завтрак не пропустили.

Жорик скривился. Спятили они все тут кругом, что ли? И еще дружно пытаются уверить Жорика, что синее это красное, пф!