В Китеже. Возвращение Кузара. Часть 2

– Как тебе фехтование? – спросила Маринка.

– Я себе каждый раз повторяю, что эта тренировка фехтования для меня последняя, – усмехнулся Сережа, протирая линзы очков краем гимнастерки.

– А почему идешь? Алекс тащит?

– За компанию, скорее, – задумчиво протянул Сережа и несколько тише добавил, с трудом подбирая слова. – Для меня… очень важно все делать вместе со своей… со своими людьми. Вот. И я рад, что ты теперь с нами. Только вот Жорик… Не понимаю, что на него нашло.

– Я думала, он ненавидит всех темных, но Эльвира рассказала, что у него отец из темных. Может, они не ладят?

– Да, дядя Бен темный маг. Он хороший очень. И Жорик тоже. Только вот все время про тьму вокруг тебя говорит, – задумчиво протянул Сережа и искусственно‑бодрым голосом сказал. – Мы с Алексом надеемся, что он скоро успокоится! – и хмуро добавил. – Вообще по‑дурацки как‑то получается. Как будто мы тебя в Светлую заманили, а тут такое.

– Никто меня никуда не заманивал, – смущенно хмыкнула Маринка. Она, как всегда, при Сереже старалась больше сложных тем оборачивать в шутку. Тем более про Бездну ему не рассказывала. – Просто у Светлой гимназии здание красивее, мне больше понравилось.

– Как тебе вообще здесь?

– На каникулах хорошо было. А тут уроки какие‑то зачем‑то появились.

– С Эльвирой подружилась, да? С ней сидеть будешь?

– Не знаю, – задумчиво протянула Маринка, не найдя ничего более остроумного для ответа. – Я не понимаю, почему Эльвира так настойчиво хочет со мной дружить. Но на завтрак вместе не пошла, к каким‑то другим девчонкам убежала.

– Она в гимназии всегда остается. Наверное, ей одиноко, – пожал плечами Сережа.

– Наверное. Разберусь. Если что, одна посижу, не впервой.

– Зачем одна? А с нами? Парты же длинные. Мы уже все придумали – Жорик с одного края, ты с другого. Его мы предупредили, особо не противился. Понимает, что не отстанем. На всех места хватит. Если в классах с короткими партами, то мы с Алексом и так по очереди по одному сидели. Не бросим. Я догадываюсь, как это сложно – быть первой, кто из гимназии в гимназию перешел. Все смотрят, изучают, будто под прицелом, да?

– Да, – кивнула Маринка и счастливо улыбнулась. Это, конечно, странно и непривычно, что за нее уже все решили и все устроили, но немножко приятно. А главное – наконец‑то поняли. – Как ты точно описал ощущения, я бы сама так не смогла.

– Выделяться из коллектива ужасно.

– Но на тебя разве вот так пялятся?

– Чтобы не пялились, я маскируюсь, – улыбнулся Сережа и поправил очки на переносице.

***

Дальше пошли уроки. Практика волшебства снова вызывала больше всего трудностей. Маринка с легкостью нащупала «пташек» под потолком классной комнаты, но никак не могла понять, как их нужно тащить прямо к ксифосу, чтобы произнести мгновенное заклинание. Когда она плела фенечки по правилам ведьм для своих бытовых нужд – включать свет, ставить будильник – удавалось сплести одно из трех плетений. Но по ведьмовской методике она успела понять общий принцип: нужно пальцами с надетым перстнем‑ксифосом пропускать энергию в плетение. А здесь только ксифос. Резерв, как должен, ничего не впитывал и к преобразователю энергию не перенаправлял. Что делать с «пташками», как их для заклинания использовать?

Учительница, молодая Екатерина Федоровна, оказалась вежливой и внимательной. Симпатичная, в брючном костюме, с косым боб‑каре, она была милой, но казалась какой‑то отстраненной. Маринка сразу заметила, что та больше времени уделяет тем, у кого и без того заклинания получались быстрее всех. С ними ей было как будто интереснее. К Маринке, конечно, сначала подошла познакомиться, но рассказывала ей только про резерв, который у всех порядочных ведичей работал без усилия воли. Так что слушала ее Маринка вполуха, сидела на мягких подушках в стороне и пыталась самостоятельно разобраться, что еще можно сделать с «пташками», если не пускать в нити.

Но сосредоточиться не получилось. Кто‑то из девочек, кажется, Оля, вместо того чтобы перелить воду из одной чашки в другую устроила настоящий тропический ливень. Да и вообще брызги от неловкого переливания воды разлетались по всему кабинету.

А тут еще и прямо посреди занятия по общему радио заиграла какая‑то торжественная музыка: трубы, призывные аккорды. Одноклассники положили ксифосы, заозирались по сторонам.

– Что это? – шепнула Маринка Сереже. Тот нахмурился и как‑то напряженно поправил на носу очки.

– Гимн Китежа, – недоуменно шепнул Сережа.

– Так, давайте отложим ксифосы и послушаем обращение, – после утомленного вздоха сказала Екатерина Федоровна. Она заметно скривилась и пояснила. – Совсем забыла вам сказать. Теперь для всех гимназий и школ Китежа будут какие‑то объявления от правительства. Потерпите немножко, и вернемся к важному, хорошо? Можете не вставать, передохнем.

Сама она, оперевшись на выставленные за спину руки, села на подушки, по‑турецки скрестила ноги и прикрыла глаза.

Маринка вместе с остальными одноклассниками последовала ее примеру.

– Такого, получается, раньше не было, да? – шепнула она Сереже.

– Не‑а. Опять Вече что‑то придумало. Что там у вас в большом мире раньше было? Политминутки при школах?

– Не знаю. Эта муть прошла мимо меня.

– Но, похоже, догнала тут, – усмехнулся Сережа.

Перерыв пошел Маринке на пользу. Бодрый голос диктора всего пару минут болтал о строительстве нового тоннеля для автомобилей и крупной аварии в другом. Радио замолчало и Маринка, взяв в руки ксифос, быстро нащупала рукой «пташку» и взмахнула. Ей на голову вылилась вся чашка с водой. Она замерла, хватая воздух. Проверив, что больше ничего сверху не льется, распахнула глаза: чашка все еще висела в воздухе перед самым ее лицом и только потом со стуком упала на ковер.

Маринка широко улыбнулась, а потом и вовсе рассмеялась. Почти получилось! На первом же уроке! Почти как у других волшебников в классе. Над точностью еще можно поработать.

На урок Эмманила, который был сразу после волшебства, Маринка поспешила в приподнятом настроении. Села за длинную парту рядом с Сережей и Алексом и постаралась не замечать Глефова с другого края. Тот, к слову, похоже избрал ту же тактику и Маринку игнорировал, что ее полностью устраивало.

С интересом слушала лекцию о коте‑баюне и уже заранее начинала считать дни, когда кружок Эмманила пойдет в китежский зоопарк, после того как снег растает. Там и баюн живет, и другие звери. Хотя зачем ждать, может, попробовать ребят позвать? Но Сережа так сосредоточенно записывал лекцию в тетрадку, что она не решилась его отрывать. И до сидевшего за ним Алекса не докричишься. Хотя тот и слушал урок рассеянно, чиркал в тетради какие‑то каракули, но и на Маринкин призыв не откликнулся. Будто глубоко о чем‑то задумался.