В злом

Дэн решил проследить, не сцепятся ли они с щёголем на улице, и тенью скользнул следом. Но он оказался не единственным сопровождающим. Спина Фещина внезапно стала обрастать налипами телохранителей. Некоторым он отдал короткие приказы и остановился, дожидаясь их исполнения. Дэн тоже врос в колонну и сделал вид, что не интересуется замыслами явного уголовника, только что пообещавшего грохнуть другого при куче свидетелей.

Один из телохранителей появился вновь и шепнул шефу нужную инфу, кивнув на запасной выход. Вся кавалькада последовала туда. Дэн, не отставая, держался в отдалении.

Вышли они на задний двор, откуда как раз газанул седан с пижоном на заднем сиденье. Мирзаханян запер за ним ворота и, повернувшись, вздрогнул, окружённый шайкой Фещина.

– Здорово, отец.

– З‑здравствуйте. Ой, Альберт Викторович, я вас не признал, – наигранно обрадовался Мирзаханян Фещину.

– Заведующий хозяйством спецкорпуса, – кажется, проговорил Фещин. Из своего укрытия Дэн плохо слышал детали разговора. – А на территорию спецкорпуса вы так же легко пускаете… посторонних, как и на территорию колледжа?

– В смысле посторонних? Милан Филиппович же сам меня и нанимал, он технический директор…

– Не держи меня за дурака, завхоз, ты прекрасно знаешь, что он… отлучён от проекта, и спецкорпус – последнее место, рядом с которым я бы… хотел его видеть.

Фещин с охранниками наседал на хромого в миг постаревшего Мирзаханяна. И Дэну вспомнились аналогичные картины из девяностых, когда братки щемили бедолаг точно таким же прессингом. Вербальное давление всегда оборачивалось физическим насилием, будто печатью скреплявшим слова, и Дэн поморщился от этих воспоминаний. Как бы он ни относился к Мирзаханяну, но его нужно было выручать. Правда, ещё вспоминались и другие картины, когда встревавшие между двух противников миротворцы получали по зубам от обоих, но Дэн понимал, что в данном случае ситуация другая. Пахло расправой, как разновидностью наказания, но во дворе колледжа Дэн допустить такого не мог.

Он вышел из‑за угла и направился к воротам.

– Эдмунд Вальтересович, – громко позвал он Мирзаханяна, – всё в порядке?

Братки обернулись на голос.

– Ещё один… завхоз? – проявил осведомленность Фещин.

– Заблудились? – спросил, вставая рядом с Мирзаханяном, Дэн. – Проводить до актового зала?

Фещин разглядывал его бегающими оливками выпуклых глазёнок.

– Поговорку про крепкий сон не слышал? Иди‑ка ты сам… в актовый. Нам с твоим… коллегой кое‑что обсудить надо.

Дэн пожал плечами:

– Увы, что‑то мне не особо нравится ваша компания. Обсуждайте друг с другом, что хотите, и за воротами. А мы с Эдиком на своём рабочем месте. И вы нам мешаете.

Фещин почесал нос.

– Бергенов, да? – Фещин на удивление хорошо знал кадровый состав «Легны». – Ты, кажется, ветеран? Контуженый, видимо. Или ты по‑русски не понимаешь?

Дэну надоело.

– Хватит. Разворачивайтесь и везите дочку домой. Или вы уже забыли, зачем приехали? Может Римму Мироновну позвать? Похоже, вы только её слушаете.

Фещин усмехнулся и, ничего не ответив, побрёл обратно к колледжу. Охранники, ясное дело, за ним. Мирзаханян похлопал Дэна по плечу и заковылял к спецкорпусу.

 

День третий

 

 

Досье второе

 

Ваше блогосферие,

Госпожа элита,

Крест нелицемерен, но

Жаль инфа вся слита.

Следи за дорогой, говорил отец, ситуация может поменяться за долю секунды. Дома, в провинции, в глухом фермерском городишке, Дэн воспринимал эти предостережения, как стариковские байки, и только здесь оценил, насколько отец был прав. Дорога в столице переставала быть местом передвижения, она бросалась хищным зверем, охотящимся на зазевавшихся простачков. Дорога выматывала и отбирала силы. Но постоянное лавирование и уход от столкновения с нетерпеливыми лихачами даже не были главным испытанием. Под парусом, говорят, пугаться стоит не шторма, а штиля. В мегаполисе функцию штиля выполняли автомобильные пробки.

Укачиваясь на волнах рывков мерного передвижения (…газ, тормоз, газ, тормоз…) гудяще‑дымяще‑рычащего месива, Дэн терял контроль над мыслями, а те, пользуясь этим, любили скатываться по склонам памяти в нехорошую бездну. И такие залёты нужно было вовремя пресекать. Дэн протянул руку к магнитоле и накрутил погромче. Ну и дрянь, подумал он про игравшую песню, но переключать не стал – всё равно на других станциях то же самое. Зато цеплючая мелодия отвлекала.

Он слушал, смотрел на бампер машины перед собой, перемещался со скоростью один корпус в две минуты и думал, что понимает, почему все вокруг поголовно ходят в наушниках. Как преподаватели с этим справляются? В лавине студентов, заполнявшей коридоры колледжа по переменам, ношение ушных затычек было похоже на эпидемию. Впрочем, понять их тоже можно – Дэн не отказался бы сейчас от какой‑нибудь аудиокниги. Не рассчитал, что проторчит в машине так долго. Привык к коротким поездкам.

Ну, да ладно. Что‑то пиликает из колонок – уже хорошо. А раньше от этой радиостанции тошнило. Буквально. Там был набор определённых "хитов", и диджеи гоняли их по кругу, по нескольку раз за день, до дурноты, укачивая похлеще автомобильных пробок. Маркетинговая охота за бессознательным. Парни из стройбригады врубали переносной радиоприёмник так, чтобы он электроинструмент перекрикивал, и целый день приходилось штукатурить под одни и те же треки, ломившиеся в барабанные перепонки. Надоедало настолько, что хотелось уши шпаклёвкой замазывать. Повторение одного и того же напоминало пытку. Кратер под капающим сталактитом. Мелодии въедались в подкорку, текст сам собой выучивался наизусть, но менее мерзким не становился.