Ведь они не ты
Руки потянулись для рукопожатия. И этот момент, когда их ладони соприкоснулись, в Полину ударила молния! Электрический разряд вошел в ладонь, стремительно пробежал по всей руке через плечо, шею, шибанул в голову и взорвался, распадаясь на множество искр.
Полина выдернула руку.
– Очень приятно познакомиться, Александр Михайлович! Пользуясь случаем, хотела бы поблагодарить вас за помощь, которую вы оказали вчера мне, – она пыталась взять себя в руки и скрыть волнение, глядя куда‑то ему в грудь.
И не дожидаясь ответа, сделала шаг вправо. Открыто улыбаясь, она протянула руку расположившемуся за спиной и чуть сбоку от синеглазого уже не незнакомца мужчине.
– Полина Дмитриевна, – представилась она.
* * *
Игнат Ланге удивился, хотя удивления своего ничем не выдал. Вроде очевидно же, что он охранник при начальнике, хоть и лицо приближенное. С ним не обязательно знакомиться, как‑то не принято это. Игнат хмыкнул. Ни одна из соболевских дам не знакомилась с ним лично и не здоровалась за руку.
– Игнат Карлович, – пожал он протянутую руку. – Приятно познакомиться с такой смелой и отважной девушкой.
А Полина неожиданно смутилась:
– Да бросьте вы! Мне самой ужасно неловко от своего геройства! На самом деле я большая трусиха. Только не рассказывайте никому. Прошу вас, – понизив голос, как заговорщица, попросила она.
Какая интересная девушка! Игнат развеселился! От души, так, как давно не веселился, получая искреннюю радость! Конечно же, про себя.
– Раз таково ваше желание – буду молчать! – вступая в заговор, тихо ответил он.
– Ох! Спасибо! – вздохнула Полина и двинулась дальше знакомиться с остальными гостями, уводимая высоким чиновником под локоток.
Вот и нашлась причина присутствия Полины в регионе – юбилей завода. Почему он не обратил внимания на такие очевидные вещи? Но судьба сама расставила главные фигуры на доске, начала игру, двигая их друг к другу.
Он перевел взгляд на Соболева и еще больше развеселился. Исключительно все так же, про себя. То, что Александра зацепила эта девушка и всерьез, было видно и невооруженным взглядом. Интерес Соболева Игнат заприметил еще там, на озере. Осторожный Ланге попридержал все свои одобрения или неодобрения до полного выяснения информации о девушке, а изучив, радовался и посмеивался, предвкушая развитие событий, а то, что развитие будет, он не сомневался ни на миг!
Игнат прочел по лицу и напряженной позе друга, да и взгляд, которым он наблюдал за Полиной Дмитриевной, выдавал Соболева с головой: Александр завелся и строил планы в голове. Да и сама Полина напряглась, занервничала и поглядывала на Соболева не просто так. Ох, не просто так!
«Дай‑то бог!» – горячо пожелал Игнат.
За последние месяцы у Соболева уже третий раз случается душевная маета. Александр справлялся с ней, очищаясь от тянущей, тревожной мути, забывал и шел вперед. А вот Игнат все помнил, анализировал, переживал за него.
Женщина Александру нужна. Любимая. По сердцу и душе. Хоть и много было женщин рядом с Соболевым, да все не те. Не горел друг.
А вот Полина! Это другое!
Между ними так полыхнуло что‑то, как разряд электрический пробежал. Игнат увидел, почувствовал, и это «что‑то» очень непростое! Особенно со стороны Александра!
– Не спускать с нее глаз! – прищурившись, распорядился Соболев. Он продолжал наблюдать за смеющейся над очередной шуткой губернатора Полиной.
Игнат кивнул и тихо отдал приказ в микрофон своим людям.
«Ага! Зацепила! Ой как зацепила!» – порадовался подтверждению своих умозаключений, чувствований и выводов Игнат Карлович.
* * *
«Ни хрена я ее не отпущу!» – понял Александр, как только увидел Полину. Словно плеснул бензинчика в еле тлеющий костер чувств и интереса. Костер вспыхнул в паху и обдал жаром до головы.
За всю его теперь уже сорокалетнюю жизнь Александр так и не испытал ни к одной женщине такого яркого, ошпаривающего желания как к ней, к Полине.
Он хладнокровный, циничный, расчетливый, жестокий мужик, отстраненный и закрытый для душевной близости, много чего видевший и прошедший, битый‑перебитый, побеждающий почти всегда. Да за его жизнь прошло огромное количество самых разных женщин. Но то, что он испытывал, переживал, прочувствовал к Полине, – иное, единичное, неповторимое!
Потому что она его! Вся! Только его!
До момента, как увидел ее входящую в зал под руку с Князевым, он был уверен, что сможет отпустить ее, в случае если она стала другой – чужой. Но сейчас отчетливо понял – не сможет! Не отпустит! Она всколыхнула в нем такие яркие чувства, так шарахнула в тело, в разум, зашипела кровью в венах, проорав о своем присутствии.
Он откровенно рассматривал Полину – серебро глаз, профессионально оттененных легким макияжем, подчеркнутая естественная красота лица, точеные ножки на каблуках, угадывающиеся при движении, когда шелковистое платье ее облепляло, тонкая талия, подчеркнутая широким поясом, поднятая копна светлых волос, открывающая изящную шейку, отсутствие украшений, лишних при данном одеянии.
Настоящий шик! Не приобретенный годами уроков и специального глубокого изучения и прививания вкуса – естественный! Как дыхание.
Он почувствовал удар тока, когда здоровался с ней за руку, пришлось приказать себе остыть, по крайней мере не разогреваться до поры.
И тогда Соболев решил – не отпустит! Понять бы еще, будет это непродолжительная интрижка для удовлетворения его телесного жара или нечто более продолжительное, интересное.
Ему понравилось, что она представилась Игнату и говорила с ним. Полина вела себя естественно – смутилась от преувеличенного внимания. Призналась, что трусиха, а вовсе не герой, которым ее все считают. Где‑то под горлом у Александра Михайловича, не обращая на его попытки контролировать эмоции, зашевелился теплый комок нежности.
Представив Полину Дмитриевну гостям, губернатор широким жестом пригласил всех присутствующих к столу. Почетным гостям отвели центральные места от господина Макарова за длинным столом: Полина Дмитриевна со своим кавалером – директором завода Князевым – слева от Соболева, Игнат Карлович справа, а сам губернатор с женой и дочерью расположились напротив.
