Ведьмин экзамен
– Не знаю – не знаю, – засомневалась я. – А вдруг туда жижа попала? У меня теперь долго в носу этот запах стоять будет. Кажется, я и сама теперь пахну чем‑то.
– Не переживай, тебе не кажется.
Вася забралась на стол и стала разворачивать подарок. Я же вздохнула, встала и подошла к окну.
– Ты бы не ходила тут, – попросила Васька, оторвавшись от своего дела. – Так запах становится сильнее. Постой на месте, будь другом.
Я обхватила себя руками и посмотрела на башню Ковена. Где‑то там сейчас молодые ведьмочки‑первогодки готовились к учебе, разбирали свои зелья, пробовали первый раз кого‑нибудь проклясть. Магов, опять же, доводили.
– Ага! – воскликнула жабка, заставив меня вздрогнуть. – Пряники! Так и знала! И все целы!
– Подожди! – Я повернулась к ней. – Не ешь!
– А фто? – Она замерла с куском во рту и тут же снова принялась жевать, – Да тофно не пропали! Фто я, не отличу фто ли?
– Может, мы их продадим? – Я склонила голову набок. – Они ведь обережные! Подумай только…
– Угу, свою долю можешь продать, – кивнула жаба, подгребая себе большую часть.
– Ну знаешь… – обиделась я и села рядом, отчего Васька скривилась и слегка отодвинулась. – Давай сюда!
Я откинулась на стену, покрутила в руках румяный пряничек и откусила. Он оказался необычайно вкусным. Впрочем, овинник других и не делал. Я закинула остатки в рот и потянулась за следующим.
В груди зачесалось, и я передернула плечами. Поскольку печать заживала плохо, стоило бы приложить к ней какой‑нибудь травяной компресс. Уж на это‑то моих умений точно хватало.
– Сходи вниз, принеси попить, – махнула мне лапой Васька.
Я подняла бровь.
– Если ты отчего‑то решила, что я теперь у тебя на побегушках, то ты глубоко…
И тут в грудь будто с размаху ударили. Я взвыла и повалилась с кровати на пол.
– Э‑эй, – заволновалась жаба, соскакивая следом, – я же пошутила! Ты чего?
Я захрипела, обхватив себя руками. Сила внутри словно взбунтовалась. Она надувалась, растягивая кожу, и не могла прорваться сквозь печать.
– Пря… ник… – выдохнула я, сообразив, чем вызван приступ.
Только вот жаба поняла по‑своему. Она метнулась к столу, схватила недоеденный кусок, а потом засунула его в мой открытый рот, придержав челюсть, чтобы я точно проглотила.
– Ты! – Я выпучила глаза. – А‑а‑а…
Казалось, вот так мне и придет самый настоящий конец. И отнюдь не такой, о котором мечталось.
– Ой, снова завоняло, – пожаловалась Вася, осматриваясь по сторонам. – И что‑то потемнело, видишь?
– Ни… чего я… не… вижу, – выдохнула, переворачиваясь на живот и утыкаясь лицом в деревянный пол. Но вот запах, тот самый запах тухлых яиц, а не сгнивших лягушачьих лап, я отчетливо уловила и напряглась.
Боль нарастала волнами, а когда я подумала, что сейчас самое время отключиться, что‑то громко хлопнуло внутри, и все прекратилось.
Зажмурившись и ощупывая себя руками, я наконец выдохнула. Судя по всему, меня должно было разорвать на несколько частей, а потому глаза открывать я опасалась.
– Забав, – жалобно прошептала Василиса, – а что это? А? Забав?
– Где? – прохрипела я, радуясь тому, что руки до сих пор приделаны к туловищу.
– В углу, – еще тише отозвалась жаба и замолчала.
Я подняла голову и ничего не увидела. Совсем.
– Вась, – позвала, – я ослепла?
– Не. – Жаба ткнулась мне в лицо. – Поморгай, привыкнешь.
Она чавкнула над ухом, заставив меня вздрогнуть.
– Ты там ешь что ли?
– Я когда нервничаю, всегда ем, – прожевав, ответила она. – Ну? Видишь?
Глаза постепенно привыкали к странной темноте. Подтянувшись на руках, я села и прижала к себе Василису.
Возле шкафа чернота словно перетекала, разрастаясь и снова сворачиваясь клубком, а от нее щупальцами расходился плотный вонючий туман.
– Что ты натворила на этот раз? – зашептала жаба. – Мне уже как‑то не по себе.
– Нашла, что спросить. – Я потерла грудь. – Как будто я когда‑то точно знаю, что натворила.
Печать осталась на месте, я чувствовала, как болит под ней кожа. Помотала головой и поднялась на ноги. Вздрагивая от каждого шороха, осторожно приблизилась к окну и открыла его настежь, чтобы впустить в комнату свежий ночной воздух.
– Посиди тут, – положила жабу на стол.
Огляделась по сторонам и схватила свою Книгу заклинаний, которая сохла на подоконнике. И пусть она тоже пострадала от протухшей посылки для Лихо, но намокшая вес имела немалый, а оттого вполне годилась в качестве оружия.
– Не ходи, – жалобно попросила Васька. – Ой, чует мое сердце…
– Мое не чует, – оборвала я и, поудобнее перехватив книгу, направилась к шкафу.
– Просто у тебя его нет, – успокоила жаба, прыгая на мое плечо. – Знаешь ведь, что я тебя не брошу.
– Была охота, – дернула я плечом.
По мере приближения к темному клубку мне все больше казалось, что он нас и не замечал вовсе. Крутился себе, потихоньку растворяясь на воздухе.
– Ну вот же, а ты боялась. – Я выпрямилась, рассматривая расползающийся туман. – Сейчас повоняет еще чуть‑чуть и растворится.
– Что‑то я уже не чувствую запахов, – пожаловалась жаба и снова захрустела пряником.
И тут прямо из этого клубка раздался стон.
– Ой, что это? – икнула Вася, а я судорожно втянула носом воздух.
– Я откуда знаю? – прошипела, отходя на несколько шагов.
– Так посмотри, – заявила она, ткнув меня лапкой в щеку.
– Ага.
Я еще немного отступила, подумала, посмотрела на книгу, взвесила в руках, а потом размахнулась и запустила ее в злополучный угол.
– Quid est hoc?[1] – проревело оттуда, и мы с Васей мгновенно оказались в противоположной стороне чердака. – Ubi ego sum[2]?
[1] Что это такое?
[2] Где я?
