Вера: не Вера
Сейчас же вспомнились мамины слова: «Людей надо бояться». И хотя Вере с трудом в это верилось, особенно сейчас, все‑таки выйти из квартиры, не заглянув в глазок и не убедившись, что на площадке нет подозрительных незнакомцев – она тоже не могла.
Паук не высовывался.
Не мог же он раствориться в воздухе? Ну конечно, забрался в дверной глазок и поджидает ее там.
Вера вспомнила, как два часа назад, вернувшись домой после школы, сама сдвинула вверх металлическую крышечку глазка. Она всегда так делала всякий раз, когда кто‑то подозрительно шуршал за дверью, это позволяло подкрадываться и заглядывать в «рыбий глаз» почти бесшумно.
«Скажу, Кирилл ключи забрал, а я узнала об этом перед самым выходом, – думала она. – Нет! Лучше мама!»
Подруги были влюблены в брата и, хотя утверждали, что все давно осталось в прошлом, обе всякий раз искали повод заговорить с ним. Вера видела, как они ловили каждое его слово. Даже если в этот момент он заспанный и помятый, шмыгал носом и сообщал гриппозным голосом, что закончилась туалетная бумага. Расспрашивать маму они точно не станут.
Теперь Вера не сомневалась: паук скрылся в темном тоннеле, ведущем к линзе. Туда с легкостью помещался мизинец. Вера убеждалась в этом не раз, но и подумать не могла…
Резко бросило в жар. А если бы он был там, в то время как она…
Вера, не разувшись, бросилась в комнату. С оглушительным хлопком закрыла дверь. Решительно сорвала покрывало с постели и заткнула им узкую щель между полом и дверью.
Затем запрыгнула на стул и для полной безопасности поджала под себя ноги. Спасена.
***
Примерно через три часа в комнату Веры ворвалась мама:
– Ты совсем совесть потеряла?
Застигнутая врасплох, Вера замерла посреди небрежно скомканной, вывороченной шиворот‑навыворот и хаотично разбросанной по полу одежды.
Недовольное мамино лицо отражалось в огромных зеркалах шкафа‑купе, перед которыми Вера незадолго до этого окончательно убедилась, что ей совершенно нечего носить. Она тотчас же кинулась к ноутбуку, из динамиков которого орала музыка, и метким рывком захлопнула крышку.
Вера не собиралась оборачиваться, пока того от нее не потребуют. Она терялась в догадках. Наверное, все‑таки что‑то упустила, когда заметала следы присутствия в родительской спальне.
Не найдя подходящего ответа, Вера решила не играть с огнем, и смиренно спросила:
– В чем проблема?
– Думаешь, если мы не знаем английский, ты можешь слушать все что вздумается? Мы тут весь дом из‑за твоего паука перевернули. А мы, между прочим, устали! Мало того что ты не выходишь, так еще и не думаешь, что у кого‑то может болеть голова!
Вера с деланным недовольством закатила глаза:
– Ты сердишься из‑за слова? Всего лишь одного слова?
– Это слово на букву «f» знают все. И смысл у него, знаешь ли…
– Мам, – снисходительно выдавила Вера и наклонилась, чтобы поднять с пола футболку, – ну мы же договаривались.
Надо было опередить маму, пока та не переключилась на беспорядок. Вера принялась создавать видимость, якобы все барахло будет аккуратно возвращено в шкаф, а не скомкано как попало и хитро скрыто за закрытыми раздвижными дверцами.
– Эти ваши современные песни…
– Да она уже старая! Услышала ее в одном видосике, да неважно в общем…
– Ты взрослая, я понимаю, – выдохнула мама, будто это ей только исполнилось шестнадцать, – я на твоей стороне, но… – Вера буквально спиной чувствовала, как мама бегала глазами по комнате и растирала вспотевшие ладошки. – А если ты завтра…
–…начнешь курить? Мам, ну чему вас учат? – Вера обернулась и одарила ее шкодливой улыбкой.
Мама едва заметно раздула ноздри и, судя по сцепленным крест‑накрест рукам – пальцы впились в предплечья, – приготовилась защищаться:
– Еще на прошлой неделе ты была в восторге. Я стараюсь изо всех сил, знаешь ли.
Очередным маминым увлечением была психология. Она старательно проходила курс по видеоурокам и, разузнав что‑нибудь новенькое, немедленно спешила поделиться знаниями (непременно с важным видом, будто всю жизнь знала, просто забывала рассказать). После первого же онлайн‑урока, который состоялся чуть больше двух месяцев назад, мама вошла в комнату Веры и с загадочным лицом прикрыла за собой дверь.
Вера деликатно вслушивалась, точнее делала вид, лишь бы мама не догадалась, что вместо домашки, она переписывалась с подругами. Мама тогда рассказала, как взглянуть на себя со стороны. По ее словам, нужно было сесть перед зеркалом и внимательно себя рассмотреть: не спеша, желательно, чтобы в запасе было достаточно свободного времени (еще лучше, быть дома одной, чтобы никто не смущал). Она тщательно описывала процесс, будто не раз так делала. Но Вера сомневалась, успела ли мама после первого же урока, опробовать чудо‑практику на себе?
Мама настаивала – совладать со своим отражением не так‑то просто. Посмотреть ему прямо в глаза, а потом резко и во весь голос обвинительно бросить: «Врунья», «Обманщица», «Болтушка», «Ничего не знаешь».
Вера тогда с наигранной заинтересованностью спросила можно ли сказать себе что‑то другое, на что мама всполошилась и, натянув улыбку, заверила, что всего лишь привела пример из урока. Как оказалось, суть метода – сказать себе слова, которые больше всего не хотелось бы услышать от посторонних.
Вера кивала, а сама никак не могла понять, ну зачем маме нужна вся эта психология? У нее же есть: муж, дети, работа – с ее жизнью все понятно. Веру больше заботила стоимость психологического курса, и хватило бы этих денег на новые кроссовки, которые она так выпрашивала.
В представлении Веры, это ей и ее подругам нужно как можно скорее определиться, кем они хотят стать в будущем, что нужно делать, чтобы нравиться парням и как быть популярными, – но не маме.
На протяжении нескольких дней после этого странного разговора Вера продолжала размышлять: зачем же мама все это рассказывала? Зачем ей, в ее почти пятьдесят лет, такие развлечения? Вера даже задумалась, а не сговорились ли ее родители? Может, они хотели узнать, что творится в голове дочери, и придумали всю эту ерунду? А сами незаметно поставили прослушку и коварно поджидали, когда Вера вывернет душу перед зеркалом? Она перерыла всю комнату, но ничего не нашла.
Как и сказала мама, на прошлой неделе Вера, действительно, ляпнула, что эти наставления дают плоды. Она случайно подслушала, как мама жаловалась подруге по телефону. Мама казалась раздавленной, говорила, что дети не хотят впускать ее в свою жизнь, а ведь она только ради этого и занялась психологией. Вере стало стыдно. Поэтому‑то она и брякнула, что советы идут на пользу.
