Верея

Мама поднимает взгляд к небу и протягивает руку, хватаясь за прозрачный воздух. В этом далёком от меня жесте я узнаю незнакомку из головы. Так часто мама пытается быть собой, вырваться из плена правильного и нужного, обратиться птицей и свободно парить над всеми теми, кто не знает её в этом обличии.

Тогда я и пообещал себе, что дам маме возможность делать то, что она хочет, и быть той, кем хочет»

– Отец, – застаю его в спальне, сидящего спиной к двери. – Что происходит?

Он медленно обернулся, и я увидел его печальное опухшее лицо. У отца ярко выраженная внешность болотного жителя. Темные волосы и густые брови. Черты лица острые, но не худые, а скулы слегка отбрасывают тень. Он был выше обычного жителя и куда шире. Всем своем видом показывал, что даже внешнее имеет право называть себя королём. И лишь изредка его плечи опускались, а шея сгибалась, давая возможность отдохнуть мышцам и скелету. Например, как сейчас.

На кровати, свернувшись калачиком, спали Журри и Волибор. Для этой кровати они были явно велики. В комнате так темно, что с трудом могу различить что‑либо. По коже бежали мурашки от холода, ноги отказывались двигаться, в голове что‑то тревожно пульсировало. Брат и сестра выглядели измотанно и помято. Оба не подняли на меня и головы. Лишь вяло приоткрыли глаза и снова закрыли.

– А где… – начал, но взглядом обнаружил бездыханное тело матери внутри сугроба одеял и подушек.

Я подошёл ближе и присел перед её лицом.

Такая бледная, болезненно припухшая, волосы спутались и были мокрыми. Совсем на себя не похожа. Когда мы виделись в последний раз, мама была очень расстроена и не хотела отпускать меня в поход. Но я лишь улыбнулся и поцеловал её в холодную щеку. Мне казалось, что ничего не может произойти плохого, пока она находится рядом с отцом, в пределах замка или хотя бы горы.

Что, чёрт возьми, здесь произошло?

Меня бросило в дрожь от её вида. Никогда не думал, что такое может произойти. Она всегда была бодрой и улыбчивой, согревала одним своим взглядом, не позволяла и тени печали коснуться лица. Мама часто именно нас заставляла избавляться от грусти и хмурых мыслей, именно она была центром всего и поводом улыбаться каждый день. Хотя сама переживала душевную боль изо дня в день и вынуждена была молчать. Я всегда заботился о ней и никогда не уставал, не ругал брата и сестру, за то не помогали мне, и был терпелив по отношению к отцу, который иногда не понимал, чего от него хотят. Все эти вещи и многие другие я знал лучше всех. Приходилось подмечать каждую мелочь, учиться присматриваться к деталям и чувствовать настроение мамы, которая с каждым разом умудрялась тщательней скрыть грусть и желание расплакаться.

– Мама, – тихо произнёс я. – Что случилось?

– Она не может ответить, – еле слышно сказал отец. – Мы почти не отходим от неё и не имеем ни малейшего понятия, как помочь. Никто из врачей не знает, что с ней. Всё случилось, когда в замок пробрались воры и украли камень памяти. Была сильная буря. Я был вынужден спуститься в Урунг и помочь жителям поднять детей, женщин в замок. Когда вернулся к вашей маме, то застал её окаменевшую у окна. Мы с Журри и Волибором уложили её в кровать, и с того момента ничего не изменилось. Я…

– Кто его украл? – прошептал я зло, поглаживая маму по холодной щеке. – Кто посмел? И почему до сих пор ты не решил эту проблему? Какие жители? Почему ты оставил её одну? А если ей нужна была помощь?

– Всех нас это подкосило, не требуй от меня многого, Самбор. Я не только отец и муж, но и король. Во мне нуждаются больше людей, чем ты думаешь! Ты не представляешь…

– Слишком многого? Не представляю? Что с тобой? – горько усмехаюсь, рассматривая мамино лицо. – Она так нуждалась в нас в тот момент. Я уверен. Она всегда, каждую минуту просила о помощи. А я как дурак тянул до последнего и не решался помочь.

Я был зол и неожиданно услышал в голове голос матери. Она просила меня вернуть камень, вернуть домой и убить всех, кто встанет на моём пути. Я прикрыл глаза и увидел её еле светлый образ. Она бродила в темноте и царапала грудь. Заметив меня, яростно закричала, и я испуганно открыл глаза. Но взгляд мой был уже другим. Голова наполнилась тяжелыми мыслями и потянула меня вниз. В горле стояла тошнота. Она была символом моего нежелания ощущать все те эмоции, которыми поделилась со мной мама и исчезла навсегда.

***

Журри У‑Танг.

Болотная гора.

С момента ухода Самбора прошло три года. Однажды он просто ушёл и ничего не сказал. А тучи над горой лишь становились гуще, и я очень боялась, что следом, один за одним, уйдут и остальные.

В один из дней мама проснулась с криком и резко села в кровати. Её волосы вспыхнули холодным светом, кожа омолодилась, глаза побелели, а на лице появились странные узоры. По полу комнаты поплыл молочный туман, сочась из маминых узких ладоней и кончиков волос. Она никого из нас не узнавала, лишь бормотала странные вещи, тихо и зловеще. Волибор не мог этого вынести и почти не появлялся в покоях родителей. В тот день я узнала, что связь с Самбором оборвалась. Словно часть вырвали из груди.

С рождения я чувствую прочную нить. Связь между нами троими. Мы всегда знали, где найти друг друга, и что сейчас один из нас чувствует. Это сложно объяснить, но находясь в комнате, мы могли не разговаривать, но прийти к одному и тому же мнению. В тот момент, когда связь с Самбором оборвалась, я не удержалась на ногах и рухнула вниз. Внутри что‑то болезненно царапнуло. Мне сложно было упорядочить мысли и прийти в себя. Окружающий мир сжался до размеров комнаты. Паника накрыла беспощадной волной, в которой я барахталась и не имела возможности позвать на помощь. Я сама себе не могла помочь. Никогда.

Пришлось именно мне наводить порядок в замке, следить за делами, пытаться помочь жителям города избавиться от бесконечного дождя и тумана. Трагедия матери была сильнее моего волшебства, и тучи возвращались. Отец запирался в своём кабинете, и я видела его крайне редко, за обедом и ужином, и то не всегда. Мне не дано было понять мать и ощутить всю боль от потери какого‑то камня, где всего лишь воспоминания. Обидно, что ради них она предала наше будущее. Тогда я просто не понимала и была слишком наивной. Ежедневно бродила по обломкам её воспоминаний, рыскала в поисках ответов, но не находила ничего, кроме тьмы, ярости и зловещего смеха. Мама выталкивала меня из своей головы и угрожающе качала худым пальцем. Приходилось подчиняться.

Она иногда бродила по замку. Подходила к каждому окну и будто кого‑то ждала. На белом лице всегда висела маска или безразличия, или злости. Для мамы мы стали незнакомцами. Преградой на пути в том или ином коридоре. Камнями, которые она перешагивала настолько равнодушно, что внутренности словно сжимали в кулаке.

Поздно ночью я ухожу из покоев родителей и спускаюсь в Урунг, где возле костров грелись жители, напевая что‑то грустно и монотонно. После бури город очень пострадал. Вся скотина разбежалась или утонула в реке, многие деревья были с корнем вырваны и обрушены на дома, а сам народ точно так же впал в подавленность и угодил в плен бесконечной тоски. Краем уха я слышала последний разговор отца и Самбора, но сейчас его слова звучат глупо. Король уже несколько лет не выходил к народу, и всеми восстановлениями занимались я с Волибором, который пропадает на стройке днями и ночами.