Верея

Воздух очень тёплый и сухой, отчего хочется пить, постоянно смахивать пот со лба. Это было другое тепло, не такое, как в хорошие времена на болотной горе. Оно обжигало, и через несколько часов кожу начало пощипывать. Здесь совсем нет влаги, под ногами только песок и камни. Но этот шум… Вдалеке я слышала резвые волны и плеск воды. Так странно. Всё это ново и так загадочно, хотелось задавать кучу вопросов, свернуть в ту или иную сторону, поддаться любопытству. Но прошло ещё мало времени, чтобы я успела забыть о родителях. В какой‑то момент даже решила, что просто сбежала, и особой цели в действиях нет. Лишь после осознаю, что цель настолько разрушительна и слепа к этому миру, что никакой стыд не оправдает наши с братьями поступки.

– Попей, – произнёс Деян. – До города ещё полчаса пути.

Мужчина вложил мне в руку сосуд с водой. Он тёплый и мягкий. Горячая вода плохо утоляла жажду и неприятно пахла, чем‑то тухлым. Я сделала всего пару глотков. Усталость уже давно покалывала ноги, мне хотелось прилечь на что‑то мягкое, но вокруг лишь твердая и пыльная земля. Впервые за долгое время позволяю себе так часто смотреть на мир чужими глазами.

– Спасибо. Ничего другого нет? Я хочу кушать.

Мужчина лишь посмеялся.

Не знаю, куда мы идём, но и выбора особо нет. Я не смогла описать место, которое ищу. Сказала лишь о том, что это город на берегу моря, объятый скалами и песком. Мужчина объяснил, что это Бронда, а город на берегу – Лореул. Солнечная, тёплая столица, закрытая стенами. Я лишь мельком упомянула о камне, но Деян отреагировал бурно и незамедлительно.

– И ты туда же, – усмехнулся он. – Все в этом краю вечно что‑то ищут. Есть в мире что‑то и ценнее драгоценностей. Лишь дураки думают, что, разбогатев, обретут счастье.

Я нахмурилась.

Такие странные мысли. Мне не приходилось думать о богатствах и выживании. На болотной горе всё в достатке. Неужели есть места, где люди голодают и умирают от жажды? И, чтобы выжить, нужны драгоценности?

– Драгоценность? Так называла нас мама, меня и братьев, – я улыбнулась мимолётным воспоминаниям. – Почему какой‑то камень ты назвал именно так?

Могла ли его винить в незнании? Этот камень свёл мою мать с ума, а злодеи, которые его украли, забрали также с собой будущее у болотной горы. Моя семья, мои милые братья покинули дом, чтобы отыскать то, что для вас являлось лишь материальной ценностью, когда нам он нужен, чтобы снова увидеть улыбку матери и отца. Что могли знать эти люди, которые мнили себя благородными, но лишь уничтожали целую расу?

Мама часто рассказывала о том, что мы не принадлежим этому миру, и однажды нам позволят вернуться домой. А сейчас даже не понятно, кому возвращаться. Когда‑то давно она была божеством, и после нашего рождения ее наказали. Она успела наделить нас троих божественной силой, но её волю о возвращении в истинный дом никто из нас не перенял. Хотя, что я могу знать о братьях и их знаниях? Мама не успела рассказать нам о том, кто же мы такие, и каково предназначение. Лишь поэтому я так равнодушна к людям в этом мире. Скоро нас не станет, мы вернемся домой.

– Этот камень, – продолжил Деян, – который ты ищешь. Зачем он тебе? Он лекарство от слепоты или виновник твоих проблем? Что в нём такого?

– Это больная память, от которой, избавившись, наша семья познала горе и раскололась, – прошептала я и дала понять, что разговор окончен.

Мы ещё немного отдохнули и двинулись в путь.

Я не знала, там ли Волибор, но даже если нет, то продолжу путь. И буду следовать за связью, пока она не оборвется. Ничего, кроме этого не держу в голове. Это моя цель. Мне было необходимо приложить руку к спасению нашей семьи. Хотя бы так могла чувствовать себя лучше.

Когда мы были на подходе к городу, то я почувствовала то же самое присутствие кого‑то рядом, как и в замке. Казалось, на меня кто‑то смотрит. Протянув руку, касаюсь тяжёлого воздуха, но рука лишь прошла сквозь и упала.

– Ах, – я прижала её к груди.

Кто же ты такой и почему следишь за мной? Злодей или же спаситель? Может быть, ты тот, к кому ведёт меня судьба, или наоборот, стремительно уносит прочь? Одно знаю точно – ты стараешься быть рядом. Благодаря тебе я не так сильно ощущаю одиночество.

Когда мы вошли в город, на нас обрушился бесконечный поток неясных слов и ржание коней. Всюду бродили люди, толкаясь плечами, пока Деян не завёл меня за спину и не дал конец своего пояса в руки. Здесь ещё душнее и жарче, почти невозможно дышать, губы пересохли от жажды. При этом я слышала смех и музыку. Не хотелось на всё это смотреть.

– Почему я не понимаю, что говорят люди? – кричу сквозь шум, чтобы Деян услышал меня.

– Не все в Бронде знают язык орков. Да и желания у многих нет. Большинство даже не знают об их существовании.

– Язык орков? Выходит, что здесь люди говорят по‑другому? Тогда почему ты знаешь его? Ты как‑то связан с болотной горой? – резко останавливаюсь. – И тебя совсем не смутило, что я говорю на языке болотных жителей?

– Болотной горой? Звучит внушительно! – хохочет мужчина и отводит меня слегка в сторону, где меньше людей. – Мама учила меня и сестру этому языку. Она никогда не объясняла зачем, но была уверенна в том, что это необходимо. До этого дня он мне никогда не пригождался. Даже удивительно. Я знаю много языков, но раньше не встречал тех, кто на них говорит. С твоим появлением даже облегчённо выдохнул. Было бы очень обидно, если бы мама учила меня выдуманным языкам.

– Твоя мама была болотным жителем? – я стараюсь не захватывать чужие глаза, иначе просто упаду и поддамся панике. – Сколько языков ты знаешь?

– Всего девять. Но на семи из них никогда не разговаривал с кем‑то кроме матери. Такие странные вещи ты говоришь. – задумчиво протягивает Деян. – Моя мама была обычным человеком. О тайнах и загадках можешь не спрашивать. Сам мало что знаю. Но удивительно, что ты такая любопытная. Ты спустилась с горы. Верно?

Я промолчала сжимая ладони.

– Ладно, можешь не отвечать. У каждого могут быть секреты.

Мы продолжили путь. Музыка становилась громче, смех заразительней. Впервые чувствую подобную злость. Наверное, им было приятно танцевать на чьих‑то костях. Хотя могла ли судить таких, как они? Оставлю это для Воронвэ.

Между прочим, я никогда не видела его наяву. Лишь из рассказов знаю, что он могуч и силён, знает всё обо всех и неустанно пытается сохранить равновесие в мире, даже ценой чего‑то очень значимого для кого‑то. Винила ли я его в пристальном участии в жизни нашей семьи? Нет. Я слишком далека от этого, и мой возраст – ничто по сравнению с существованием его устоев, убеждений. Есть нечто более важное, чем вкусная еда и жизнь близких. Я убеждена в том, что ради спасения мира можно пожертвовать чем‑то незначительным, как одна невинная жизнь.

Кто меня этому учил?

– Воронвэ, – неожиданно для себя говорю тихо вслух.

Эти мысли. Они ничем не подкреплены. Эти мысли из будущего, или я вижу больше, чем остальные? Но всё же это учение, которое родилось во мне с рассказами о этом великом верховном боге. Пусть мама и говорила о нём со злобой, но это и очевидно. Мне очень хотелось увидеть его и остальных богов, которые существуют далеко от нас, там где начинается Правь. Если это реальность.