Верея

Пугаюсь, когда она хватает меня за лицо. У неё тёплые и влажные руки, возможно меньше моих. Это её запах я почувствовала. Но было в действии девушки что‑то странное. Руки её сжимали моё лицо, словно со злостью. Хотя, может быть, мне кажется. Ведь никто, кроме мамы этого не делал, а она была всегда нежна ко мне, как к хрупкому засушенному цветку.

– Не представляю, как ты в таком состоянии попала в Лагманский лес! Что за звери тебя туда отправили? Как можно так обходиться с девушкой?

Я резко убрала её руки от лица и отступила. Чувствую, как кожа горит там, где она касалась пальцами.

– Нельзя же так делать! – кричу. – Вы совсем лишены манер и хоть каких‑то норм приличия! Не позволяйте себе больше прикасаться к незнакомым людям просто так, особенно к лицу! Неужели не встречу хоть одного, кто не будет меня трогать и пугать!

Сначала я удивилась молчанию, но после ещё больше удивилась громкому смеху. Что это такое? Как некрасиво! Я не могу увидеть её, не могу оценить, насколько девушка опасна и сумею ли сбежать. Всё в этом месте работает против меня. Либо это я слишком труслива.

– Ты ещё и смешная! – смеясь, произнесла девушка и хлопнула громко рукой по перилам.

Я захватила её глаза и увидела себя, всю бледную и напуганную, у последней ступени лестницы. Вокруг светло, позади в камине горел огонь и грелась вода в большой старой кастрюле. Мне хотелось рассмотреть всё немного лучше, но девушка смотрела исключительно на меня. Вскоре открылась дверь, и в дом ввалился мужчина с корзиной в руках.

– Деян! – воскликнула девушка, посмотрев на него.

– Деян? – тихо повторила я.

Он был высоким и широкоплечим. Волосы цвета кофейных зёрен, да и сам смугловат. Я не видела таких людей. Мой брат и мама бледнолицые, с ровными и блестящими волосами, а Деян кучерявый и тёмный. Через нос и правый глаз тянулся бледный шрам, который предавал мужчине свирепости. Не знаю, был ли он красивым. Я не так много видела людей, но он не вызывал во мне отвращения. Совсем нет. Его лицо доброе, напоминает свежий горячий хлеб с тыквенными семечками не корочке. Странное чувство. Хочется плакать, дать себе слабину и упасть, зная, что этот человек обязательно поможет. Но нельзя поддаваться этим мыслям. Каждый здесь может оказаться лжецом.

– Зачем ты её пугаешь? – произнёс Деян, поставив корзину на пол. – На её месте я бы ещё и ударил тебя! Просил же быть помягче!

Девушка возмущённо надулась и перевела взгляд на меня.

– Она бы никогда так не сделала! Да?

Что это за чувство испытываю, рассматривая себя её глазами? Мне оно знакомо. Так я смотрела на отца перед уходом. Мама запрещала говорить об этом вслух. Такие чувства она считала неправильными. Но это чувство точно жалость. Мне кажется, я не совсем понимала, куда шла и что делала. Но строила из себя самую умную. Взрослую. Почему так жестоко и слепо мне приходится винить только саму себя в происходящем?

Это важно. Говорить с людьми и быть ими услышанным. Многие могут не согласиться, но только так возможно избавиться от всего плохого, что может случиться не только с тобой, но и другими. Я не тот человек, который разбирается в людях и привыкла бояться чужаков. Лишь по этому мне сейчас себя жалко. Мне очень хочется сказать что‑то откровенное, разрыдаться и упасть в чьи‑то объятия, но опять сомневаюсь. Снова верю в то, что это лишь унизит.

Вижу чужими глазами, как по щекам текут слёзы, и не могу пошевелиться. Хватит. Не желаю больше видеть себя! Это слишком. Морально я не справляюсь.

Возвращаюсь в мир пятен и пытаюсь на ощупь найти выход.

– Журри! – весело подхватывает меня девушка, когда спотыкаюсь и чуть ли не падаю.

– Оставь меня! – кричу на неё и бью по рукам. – Я же просила не прикосаться ко мне! Что ты за глупое существо?

Пытаюсь скрыть слёзы и смотрю в пол.

С самого начала это была глупая затея. Я лишь её дочь и ведусь на поводу. И люблю. Что делать? Как вернуть всё назад? Как найти Волибора? Самбора? Почему я такая слабая, и мне некому выплакаться? Кажется, будто меня все бросили из‑за того, что другая, а та самая любовь и ласка семьи была лишь ненавистной матерью жалостью. Именно поэтому сейчас кажется, что все смеются и считают глупой, слабой.

Но ведь я дочь богини… Не имею права быть слабой и неуверенной. У всего есть значение и цель. Или всё же я могу быть простым существом, которое есть в этом мире, как лягушка или упавший осенний лист? Столкнувшись с реальностью, понимаю, что ничего и ни о чём не знаю. Кто я? Что должна делать? Как быть достойным человеком и не потерять себя?

Мне никто не преграждает путь, поэтому медленно выхожу из дома. Осторожно спускаюсь по ступеням и иду вперёд, выставив перед собой руки. Без разницы, куда идти. Главное, чтобы никто меня не видел. Я дошла до первого препятствия и присела на сухой срубленный ствол дерева.

Чем‑то мы похожи.

Успокоившись, спустя время, просто сижу в тишине. На прохладе и свежем воздухе быстро прихожу в себя и лишь грустно размышляю о неизвестности будущего. В какой‑то степени даже мирюсь со своей ничтожностью. Я была молодой и глупой, думала, что мир проще. Но, столкнувшись с реальностью, поняла, что он ещё и безжалостен к таким, как я. Мой удел – это тихо существовать, радоваться еде и сну. Может показаться, что я преувеличиваю, но мне правда тяжело. Правда очень страшно и сложно. Не хватает дома, родителей, тепла близких людей. Я слабый человек. Так и есть.

– Журри, – позвали меня тихо.

От испуга пальцами цепляюсь за кору сухого дерева.

– Сколько можно пугать? – пробубнила я, вытирая слезы с щек.

Слышу тихий хохот. Рядом с моими ногами зашелестела трава, и Деян сел на землю. Чувствую запах табака. Режет нос. На болотной горе курили лишь старики. В общественном месте было не принято появляться с трубкой, особенно в присутствии детей и женщин.

– Ты ещё и куришь? – недовольно спрашиваю.

– Ну, я такой человек, что часто не могу расслабиться, и табак немного притупляет ум. Особенно крепкий. Я про табак, – смеётся и выдыхает. – Хочешь попробовать?

Я скривилась.

– Нет, спасибо. Совсем, что ли, не понимаешь меня? Больше не предлагай!

Молчание позволяло уловить некоторые звуки, как скрип кожи и лязг метала. Это его одежда, оружие. Он то и дело выдыхал, зевал. Для меня было возмутительным, что Деян продолжает курить.

– Что за необходимость курить именно здесь? Или люди тут в принципе делаю всё назло? Если ты думаешь, что я настолько беспомощна, что не могу побыть одна и час, то…

– Я совсем так не думаю, – резко перебил меня мужчина, громко выдохнув. – И хватит быть вечно недовольной. Как можно идти к цели с таким настроем? Страшно представить, к чему вообще можно прийти в таком состоянии. Или думаешь, все будут добры к тебе, как я?

– С чего вдруг ты решил судить меня? Добр? Странное у тебя понятие о доброте. Да мне и без разницы, какие здесь живут люди. Я здесь не для этого. И уж точно не надолго.