Верея

– За морем я известен как маг, предсказывающий будущее. И мне было видение о короле орков в тумане. Это было очень давно, но судьба приказала ждать. Речь о том, что всё в нашем мире циклично и последовательно, но некоторые вещи можно предотвратить. Этим я и занимаюсь на пиратском острове.

Орки? Так нас называют за морем? Глупо и наивно. Впервые слышу о пиратском острове, хотя неудивительно. Я перестала интересоваться другими континентами с момента рождения Волибора.

Не могу сдержать улыбку, но она и не означала мою доброжелательность. Несмотря на всю лёгкость и ранимость, я была самой могущественной из магов на земле. Дочь богов, восставшая из земли, наделённая её силой, и многие недооценивают меня, видя лишь лёгкий ветерок перед лицом. Но этот ветерок – моё могучее дыхание, которое можно почувствовать везде, и в горах, и в пустыне и на борту корабля, который блуждает по морю. Я и есть бог на этой земле. Единственный бог, которого они заслужили. Пусть и не признанный остальными богами.

– Говори, – приказал Унгал.

– Боюсь, что королеве придётся спуститься домой, туда, где и была рождена. – уверенно начал низкий человек. – Знаю, что звучит странно, и…

Какое хамство. Во мне мгновенно вспыхивает ярость.

Кто он такой, что так небрежно рассуждает и приказывает мне? Все, кто рядом – это лишь существа, созданные отцом. Моя семья дала жизнь этому месту и детям, рождающимся в каждом доме Урунга. Никто не будет указывать мне! Если я терплю унижение Воронве уже на протяжении больше ста лет, это не значит, что теперь каждой его букашке я позволю так обращаться со мной. Ещё и так громко, выставляя в дурном свете перед теми, кто не имеет права думать обо мне плохо.

– Как вы смеете? – улыбаюсь и медленно встаю. В зал врывается злой и громкий ветер. – Что вы знаете о моем доме и по какому праву так серьёзно распоряжаетесь судьбой? Я позволила тебе предстать перед Унгалом У‑Тангом не для того, чтобы ты раскрывал свой рот и позволял литься грязи из него! Твоя случайная связь с богами не даёт тебе право так по‑хамски считать, что ты можешь указывать мне! Дочери бога! Кто ты такой и по какому праву считаешь, что говоришь правду, в которую призываешь верить?

Теперь уже Унгал пытался успокоить меня. Но это бесполезно. Сейчас я видела угрозу, и как прежде, во мне нет ответственности за убийство, за разрушение. Так я прожила много лет в одиночестве, приучив себя лишь обороняться и уничтожать, не давая возможности на исправление ситуации ничему живому. На болотной горе мне ни единого раза ничего не угрожало. Наверное, по этому сейчас Унгал так удивлён.

Гувер Рогнед нервно улыбается и взмахом руки испаряет мой ветер, который заставлял его придерживать шляпу на голове. От этого я ещё сильнее улыбнулась. В голове слышен звон. Он играет со мной. Думает, что его поверхностная магия сравнится с моей? Я ураган в этой крохотной комнате, и только ещё хоть одно лишнее слово – разнесу здесь всё. Все эти люди будут плакать и кричать, их тела будет пронизывать настолько сильный ветер, что будет казаться иглами. А потом…

Что?

В моей голове резко появляется свет, и я испуганно смотрю на себя со стороны. Вся словно призрак, качаюсь и парю, сжимаю кулаки до бела и продолжаю улыбаться. Это будто не я, а колыхающееся отражение в треснувшем зеркале.

Стой, Бирель. Что ты делаешь? О чём думаешь? Неужели за долгие годы нахождения здесь ты не подавила в себе зло и разрушение? Что с тобой происходит? Разве это больше не чуждо тебе?

– Вы безумны, ваше величество, и никогда не избавитесь от этого. Безумны, жестоки, неукротимы. Вы, ваши дети и муж будут расплачиваться за глупости Паэлиоса, – коротышка был серьёзен. – Однажды это погубит вас и вашу семью. Я лишь хотел помочь, но, судя по всему, вы действительно сильнее всех, так же как сильнее вас ваше безумие. Вас спасёт лишь смирение и уход. Вы ведь сами знаете, что лишь он может ответить на все ваши вопросы. Только тот, кому вы молитесь. Даже боги бывают неправы, Бирель. Сейчас они вами недовольны и ждут вашего сокрушения. Вы слишком долго пробыли не на своём месте, ощущая себя счастливой. Кара будет преследовать вас. Я лишь хотел помочь.

– Вон! – взорвался Унгал, но Гувер и без этого уже собрался уходить.

– Моё дело – предупредить! – напоследок бросил морской человек и ушёл со всей своей командой. – Спасибо за ночлег!

Последнее уже было лишь эхом.

 

Девочка, которая поёт

 

Бирель У‑Танг.

Болотная гора.

 

«Правь» – мир светлых богов, божественный закон. «Навь» – обитель тёмных божеств, подземный мир, не только загробный мир, но и альтернативная вселенная, существующая по другим законам. «Явь» – явный, земной мир, мир людей.

 

Унгал запретил говорить о том, что произошло. А я лишь с опаской смотрела на своё отражение в зеркале. Мой идеальный мир пошатнулся, не успев обрести до конца реалистичные краски. Я боялась и знала, что в глубине души разрушительна, во мне ярость, гнев. Но с появлением детей перестала об этом думать и, казалось, запечатала в себе зло. Сейчас же всё словно в трещинах и вот‑вот рассыплется. В очередной раз я на грани и совсем ничего не понимаю. Не знаю, чего именно ждут от меня. И ждут ли вообще.

Что ожидало меня в этом месте и то ли случилось? Знает об этом что‑то отец? О чём говорил Гувер? Неужели это приглашение в палату? Как можно говорить о том, что мне не место на этой земле, если в обители тоже быть нельзя? Почему прошлое так пристально шагает следом и даёт о себе знать каждый раз, когда я хоть немного счастлива? Что, если я сама хочу этого?

– Неужели?.. – шепчу тихо в темноте перед сном, пока Унгал укладывает Журри в соседней комнате.

Неужели меня проговорили к смерти? Для этого я должна вернуться? Что будет с моими детьми? С народом? Я не плохая и никогда не хотела быть такой. Всё то, что во мне живет – это лишь последствия. Это ведь так, верно? Кто‑нибудь верит мне? Я никогда не хотела быть плохой и не стану ей. Но есть вещи, которые способны помешать в этом. И это тоже я.

 

***

Прошло много лет с того момента. Я позабыла о тревоге и умиротворённо наблюдала, как моя семья радуется каждому новому дню. Это и было истинным счастьем, даже когда знала, что умру и не буду бессмертна, как боги. Уже нет.