Воины Игры 2. Шут Императора

– Вероятно, они, таким образом, не только утешают себя, но и учатся контролировать собственные желания, разделяя их на плохие и хорошие. Люди вообще, очень любят всё разделять. Разделение прочно вошло в их культуру со времён правления Первого царя, о котором ты мне однажды поведал. Помнишь царя Белого города, кторый предал крылатого бога и осквернил город людей? Он и стал родоначальником неокультуры разделения и власти. Он создал очень, очень большую тень, и с тех пор человечество вечно борется с этой тьмой, двигая всё Мироздание в бесконечных поисках света.

Да и одним желанием противоборства со смертью они не остановят движение мироздания. Не в их силах это. Наверное.

– Помню царя, помню.

– Для людей нет понятия целостности себя с окружающим их пространством. Они не понимают, что предмет, который они возьмут в руку становится частью их сути. Когда они смотрят на какой‑то объект, то и он становится частью их самих. Когда они думают о ком‑то или о чём‑то, то предмет их мысли тоже становится частью их самих. То есть, на самом деле, люди – это больше, чем их телесный носитель. Их телесный носитель сохраняет память, но не опыт. Когда тело умирает, память растворяется в золоте нави. Но сила их сути обладает такими глобальными возможностями, которые позволяют им соединяться с тем, кто находится на другом краю Вселенной, становясь и им, и самой Вселенной лишь одной силой своей мысли и намерения. И если они этого не поймут, то вымрут, как вид. Впрочем, на Земле нередки войны. И они никогда не исчезнут. Не стоит об этом переживать. Это предусмотрено высшими силами, такими, как их собственный социально‑общественный кокон, их игровая сфера, которая создана ими же, осознанно или нет. Они и есть всё, что вокруг них существует. Они безраздельная часть каждой молекулы и атома вещественного и невещественного мира.

Мохваны таким даром не обладают. Мы не способны становиться частью чего‑то, что мы видим, осязаем или даже своих мыслей о чём‑то или о ком‑то.

– Получается, что я прав, когда сказал, что люди являются шаром мысли? Какой‑то квантовый ком получается.

– Похоже на то, – по‑доброму усмехнулся Император. – Ты есть я, когда ты мысленно касаешься меня, становлюсь частью тебя, а ты моей частью. Но я не ощущаю этого, в отличие от тебя. Хотя ты и не совсем человек Земли, Огли, однако даром землян обладаешь в полной мере.

– А ты, отец, это я, когда берёшь меня за руку, – улыбнулся шут, приникая щекой к могучему колену.

Лехсан неодобрительно фыркнул и сердито прошептал:

– Огли, твой отец – Император волков‑людоедов. Он убийца и мыслит шаблонами многовековых традиций и законов ЦП. Не слушай его. Убивать нельзя. Это плохо.

Император усмехнулся и прошептал:

– Вот видишь, я же говорил, люди очень любят всё разделять на плохое и хорошее. Они не думают о том, что в плохом есть хорошее, а в хорошем всегда есть плохое. И в этом их слабость и сила.

– Мой отец не ест людей, – обиженно и сердито ответил подросток учителю. – Если не убивать, то прервётся круг жизни. Умрут тогда все. И мы все хищники. Мы едим мясо, дающее питание нашему мозгу и крови. Без питания мозг начинает функционировать по‑другому. Он становится высокочастотным и теряет способность двигать миры. Миры же при этом застывают, теряют массу и преобразуются в фантомы или пустотные сферы. Мир теряет структуру и рассыпается на частицы, когда нет связующего фактора, такого, как мысль.

– И ты теперь мыслишь, как мохван. С чего ты взял, что высокочастотный мозг не сможет ничего двигать? И что тебя убедило в том, что человек – венец великого строения Мироздания? Он просто, разумное млекопитающее. – Учитель недовольно сдвинул брови и отвернулся, намереваясь в будущем поработать над убеждениями шута.

– Потому что мысли человека при высоких частотах станут слабыми, тонкими. Наш мир и его физика не допускают пока законов материализации тонких структур в виде высоких частот. Материализация строится на низких частотах.

– Это не так, – недовольно буркнул землянин. – Мы ничего не знаем о частотах мозга.

– Но при этом творите бесконечное множество миров внутри себя и вокруг себя, – хмыкнул подросток. – А без животного белка ваши мозги слабеют, теряют способность творить на скорости движения всего Мироздания, потому что оно всё целиком построено на смерти. И жизни.

– Это спор о смердах и светариях, – Император положил тёплую ладонь на голову мальчика. – О белом и чёрном, о живом и мёртвом. В нашей Вселенной нужны разные проявления частот мысли. Они также создают своим противоборством движение. Они также культивируются, отсеивая всё слабое и не приспособленное к бесконечному развитию. Но последнее тоже не исчезает бесследно, оно становится базой, основанием для рождения нового. Это как мёртвое тело питает собой новые ростки. А за нами право выбирать, кем быть и какими быть. Но прерывать симбиоз плохого и хорошего не следует, дабы не остановить абсолютное движение Мироздания. А существа, что не едят мяса, не наносят никому вреда. Они лишь выполняют свою функцию естественного торможения скорости Мироздания, несущего всех и вся к смерти.

Император смолк, задумавшись внезапно о том, что и такая позиция может быть ошибочной.

– Но убивать плохо. Убивают только хищники, чтобы прокормить себя и своё потомство, – продолжал настойчиво ворчать Лехсан, укоризненно сверля упрямого мальчишку.

– Значит, я буду хищником, – Огли со вздохом откинулся спиной о ногу Императора, решительно и свысока взглянув на учителя. – Нельзя допустить, чтобы пресеклось движение миров.

– И ты будешь есть себе подобных? – Лехсан подался вперёд, начиная заводиться.

– Нет.

– Тогда зачем убивать?

– Чтобы двигался мир, его время и пространство. Я стану очищать миры от слабых. Пусть мир станет сильнее и прекраснее.

– Я всё равно тебя не понимаю.

– Исход душ из тел двигает миры. Во всех мирах одновременно. И происходит это постоянно и циклично, – мальчик снисходительно усмехался, глядя учителю в глаза. – Если войны, в которых я буду побеждать, окажутся недостаточными для развития и движения миров, я передам своим потомкам голод крови. Я сделаю их настоящим хищниками, беспощадными и сильными. О моих потомках будут слагать легенды.

Лехсан смотрел на Огли, как на сумасшедшего с нескрываемым ужасом. А Император, понимая, что мальчишка несёт полную ерунду, всё же вскинул голову, не замечая, как его мохванская суть возгордилась воспитанием приёмного дитя.

– Да, с чего ты всё это взял?! Неужели, тебе недостаточно появления смердов на Земле и Войоре?! И не ускорит ли это конец всему?! – Взбеленился Лехсан.

– Смерды появились, потому что мирам нужно чем‑то заменить отсутствие сильных хищников, очищающих мир. Мои потомки сменят и мохванов и смердов. Они будут очищать мир от слабых и ущербных. Я сделаю так, чтобы они чуяли сломанные хромосомы. Они придут в этот мир чтобы…