Воины Игры 2. Шут Императора
– Понял, – кивнул малыш.
Оставив землянина у яркой стены со статуями мохванов, Огли пробился сквозь толпу и уверенно потянул за рукав безобразную старуху. Та столь резко обернулась, что шут едва не растерялся.
– Ты кто такая? Почему здесь болтаешься, а не работаешь? И почему ты не в рабочей одежде?
– Генерал Сэ‑тхи послал за Ариной Энндел. Где она?
Старуха подозрительно сощурилась, придирчиво оглядывая очень красивую девочку‑войори с редчайшим цветом волос и заостренными ушами, как у мифических эльфов.
– А почему он сам не пришёл?
– Готовит лабораторию с генералом Ахн‑дасом, – брякнул наобум Огли, нагло глядя старухе в глаза.
Кажется, она поверила ему, ведь обыкновенные рабыни не могли знать имён офицеров и тем более, различать их.
Девочка, похоже, личная рабыня генерала Сэ‑тхи. Бедняжка, долго у этого генерала никто не задерживается. Старуха тяжело вздохнула и, не отрывая восхищенных глаз от милого белого личика удивительной девочки, крикнула куда‑то в толпу:
– Арину Энндел ко мне! Быстро!!!
– А ты из какого мира, детка? С какой планеты? – старуха осторожно коснулась корявым пальцем цепи в волосах девочки.
– С Войора.
– На Войоре много материков, но такой красоты я там никогда не встречала.
– А вы были на Войоре? – с деланным восторгом спросила девочка, следя опасливыми голубыми глазами за кривой рукой старухи, пробегающей по звеньям её боевой косы.
– Да, и не один раз. Так, откуда ты?
Огли едва сдержался, чтобы не сглотнуть от ужаса. Что‑то ему когда‑то рассказывал Сажмат. Есть на Войоре не изученные места…
– Я с островов Тёмного лабиринта.
– О, – старуха отпрянула, спрятав руки за спину.
Огли внимательно следил за её сморщенным лицом и мутными чёрными глазами. Кажется, что‑то не то ляпнул.
– Да, там мохваны никогда не сбрасывали свой десант…
– Нас схватили в пустыне. Весь наш караван. Мы тогда не знали, что идёт война, – врал, как мог Огли и нетерпеливо стучал носком боевого ботинка, готовый врезать мерзкой старухе в зубы, если она вздумает позвать патруль.
Заметив сверкнувшую злость в голубых глазах войори, старуха отступила на шаг и криво усмехнулась – девочка смерд! Вот это находка для генерала Сэ‑тхи! Неудивительно, что она до сих пор жива. Эта белобрысая долго протянет – волки любят изыски.
В эту минуту подошла женщина с печальными светло‑карими глазами и, не поднимая взгляд, спросила:
– Вы звали меня, госпожа Дженн?
– Да, иди с этой девочкой.
Арина молча последовала за шутом и, похоже, не заметила собственного сына, погружённая в свои горькие думы. Огли знаками запретил Корину кидаться к матери.
– Иди тихо за нами, – шепнул шут, приближаясь к выходу их сектора.
Корин едва сдерживал слёзы и желание обнять маму. Огли удалось! Он нашёл его маму! Она теперь всегда будет рядом!
Мимо прошагал патруль. Один из волков удивленно оглянулся на светловолосую девочку‑войори. Что здесь делает шут в девчачьем платье? Мохван развернулся в обратную сторону, чтобы догнать шута, но по сети пробежало сообщение о приглашении в школу кадетов. Якобы там шут устраивает поразительное шоу для мохванов. Его сослуживцы, переглядываясь и похохатывая над прошлой проделкой шута, подхватили его под руки и потащили в коридоры в сторону школы.
– Но шут здесь, в женском секторе! – возмущённо отбиваясь, воскликнул гвардеец.
– Ну и пусть. Сам советник Императора приглашает нас. Разве можно игнорировать его приглашение? Идём же!
Больше никто не помешал Огли довести Арину и Корина к спасательным гравимодулям. Растерянный от своего счастья, Корин едва не рыдал и, чуть приобняв шута, потянул маму в спасательный модуль. Огли поднял руку к блоку управления, чтобы закрыть шлюзы и выпустить корабль в открытый космос.
– Огли, давай с нами! Моя мама позаботиться о тебе!
– Нет, Корин. Мне нельзя на Землю.
– Я тебя никогда не забуду, Огли! – Корин плакал, забавно дёргая розовым подбородком. – И всё равно, ты самая красивая девочка во всей Вселенной.
– Я не девочка, – пытаясь содрать с себя платье, буркнул шут.
– Нет. Ты девочка. И я люблю тебя и женюсь на тебе. Прощай.
– Прощай.
Шлюз плавно закрылся. Ещё несколько минут Огли видел в иллюминаторах лица плачущих женщины и её смешного конопатого сына. Платье как‑то само сползло на пол. Пора возвращаться в школу. Огли часто моргал, чтобы согнать набежавшие слёзы. Его единственный друг теперь на свободе. Они никогда больше не встретятся. Пройдя ещё сотню метров, шут заплакал. Тихо, украдкой вытирая рукавами кадетского мундира лицо. Он ни разу не плакал после болезни Лехсана. А почему теперь?
Он оглянулся на шлюз с затаённым желанием бросить отца мохвана и, прыгнув в гравимодуль, затеряться с другом на зелёной планете. Нет. Это не его мир. Все учителя говорили, что долго Огли там не протянет – слишком Земля тяжёлая для него: сильная гравитация, влажный воздух, миллиарды людей, среди которых преобладают смерды… Возможно, когда‑нибудь Огли и Корин снова увидятся.
6. Все пережитые эмоции разом схлынули, когда шут вошёл в общий зал школы. Тысячи мохванов стоя и сидя на полу, дико хохотали, смотря на потолке трансляцию. О, мать Фердмах! Что Корин вытворил?! Огли поднял голову и замер, глядя расширенными от удивления и восхищения глазами на происходящее сейчас в душевой. Украденная коробочка с наноувойдами для ремонта кораблей в открытом космосе сделала шоу неповторимым: магнитные микроскопические роботы были порционно всыпаны в душевые насадки и, когда кадеты включили воду, их тела буквально облепили невидимые невооруженным глазом роботы, призванные с помощью определенной программы обтягивать сетью детали и стягивать их между собой. В душевой орала огромная куча слипшихся между собой нагих кадетов! Роботы не просто слепили их намыленные тела, а тщательно подбирали положение тел таким образом, чтобы получилась одна, плотно сжатая деталь. И сейчас наноувойды искали в душевой подходящую прореху или пролом, откуда, по их мнению, отвалилась эта деталь. Куча металась по всей душевой – стенам, потолкам, весям, вошедшим по неосторожности мохванам, валя их на пол и движимая беспокойными роботами.
