Вот такое Муйне

– Когда на зарядке, как сейчас, – точно нет! Я пробовала – не отвечают. А уж когда поле с них снимут, думаю, что да. Он же в них всякие‑разные чипы вставляет: так что и кричат, и стонут, как захочешь, и разговаривают, сколько пожелаешь. – Она немного помолчала и добавила с усмешкой: – Неужели ты думаешь, что если бы эти куклы можно было трогать, я бы тебя сюда привела?

Я всё ещё никак не мог прийти в себя от увиденного и как сумасшедший пялился на голых баб.

– Ладно, – сказала Эля, – мне домой пора. Мы здесь работаем через сутки, так что завтра меня не будет, появлюсь только в четверг. Если следующую ночь тоже решишь здесь спать – готовь деньги, на халяву не прокатит.

– Конечно, отдам, не волнуйся, – ответил я. – А если хочешь, оставайся со мной.

– Нет, мне сегодня обязательно нужно домой, надо ещё до города добраться. Вот разве что после следующей смены… Ты когда уезжаешь?

– Обратный билет у меня на пятницу, – сказал я. – Нужно будет ещё что‑то с документами решать. Кстати, в четверг меня здесь будут награждать как лауреата конкурса, – вспомнил я. – Будет как раз твоя смена, давай отпразднуем?

– Хорошо. С четверга на пятницу я смогу остаться.

Она положила на барную стойку ключ от двери и попрощалась:

– Будешь выходить – обязательно запирай дверь. Обязательно! И ни в коем случае никого сюда не приводи и ничего здесь не трогай! А то оба вляпаемся в историю. И – готовь деньги!

– Замётано! – ответил я, уже чувствуя, что опять валюсь с ног. – Хочешь коньячку на посошок?

– Нет, мне надо ещё до дому доехать. Ложись спать, у меня есть запасной ключ, я закрою.

Сказав это, Эля вышла и заперла за собой дверь.

Я подошёл к барной стойке, выпил рюмку коньяка и кое‑как доковылял до дивана. Хотел было выключить свет, но, ещё раз взглянув на стоящих в углу как привидения кукол, передумал.

Уже засыпая, я не мог отделаться от ощущения, что голые женщины и мужчины продолжают пялиться на меня. Тогда я встал, задёрнул все шторы и расставил все ширмы. Но так было ещё неуютнее: мне всё мерещилось, что куклы вот‑вот сами сорвут все занавеси и набросятся на меня.

Я опять поднялся и снова открыл все шторы и сложил ширмы. Так под неусыпными взглядами десяти биороботов обоего пола я наконец‑то провалился в тяжёлый сон.

Всю ночь мне снились кошмары. Урки, опаивающие меня в поезде водкой и с приставленным к горлу ножом шарящие по моим карманам. Тараканов, хватающий за лобки одновременно Чулкову и женщину, похожую на Водянову. Влад Покров, занимающийся сексом с оленями. Поддонов, голый и пьяный, с крыши отеля грозящий кукишами московскому Кремлю. И наконец, сам я, лежащий в Мавзолее вместо Ленина, и шагающие надо мной строем все десять кукол обоего пола с эрегированными членами и разверзнутыми влагалищами! И вот проходящая надо мной Kendra Lust вдруг приостановилась и со всего маху плюхнулась на меня. Во мне будто что‑то хрустнуло, и я проснулся.

 

«Денег нет, но вы держитесь»

 

Утром вставал я тяжело, но всё же лучше, чем мог ожидать. Куклы по‑прежнему были все на своих местах, и Kendra Lust, по‑видимому, наяву на меня всё‑таки не садилась.

Я принял душ, умылся. На барной стойке по‑прежнему стояла початая бутылка коньяка и остатки фруктов. Я выпил рюмку, закусил долькой лимона и грушей, собрал жалкие остатки денег, взял ключ и отправился на завтрак. Заперев дверь, поднялся по полулестнице на второй этаж комплекса и проделал долгий путь от макушки до основания ствола «Древа Хитрово».

В ресторане я увидел завтракающих за одним столом Влада Покрова со своей эффектной коллегой и Евгения Витольдовича Тараканова без помощницы.

– Где ваша очаровательная спутница? – спросил я его.

– Она сегодня решила пропустить мероприятия форума, отдыхает в гостинице, где мы поселились неподалёку, – потупив глаза ответил Тараканов. – А у меня сегодня запланировано выступление.

Завтрак их был обилен, так как они по‑прежнему расплачивались спонсорскими картами. У меня же деньги почти кончились, так что мне пришлось довольствоваться омлетом, парой бутербродов и чашкой чая – это всё, на что у меня хватило.

– Вчера вы были очень фамильярны с красавицей, похожей на Наталью Водянову. Ваша помощница могла обидеться, – решил поддеть я Тараканова.

– Это не ваше дело, – резко ответил он.

– Скорее обиделся спутник «Водяновой», – поддержал меня на этот раз Влад Покров. – Он вас, кажется, вчера немножко помутузил, Евгений Витольдович?

– Вы, журналисты, любите всегда всё приврать! – ещё больше озлился Тараканов. – Вот вы, товарищ Скромный, вчера панельную дискуссию пытались повернуть не в ту сторону и сегодня с самого утра наводите инсинуации на чиновников!

– В какую – не в ту? – обиделся я. – Орловские коллеги поймали представителя власти на откровенной безграмотности и вчера просто напомнили о ней. Так о каких же горизонтах доверия с прессой можно говорить, когда одна из сторон – в данном случае власть – изначально играет краплёными картами?

– Это могла быть просто ошибка, – сказал мне Тараканов. – Какой‑нибудь малообразованный референт написал губернатору глупый текст, а тот его озвучил. Только и всего.

– У меня тогда к вам два вопроса, – вцепился я в Евгения Витольдовича. – Первый: если необразованный помощник написал губернатору глупый текст, то зачем умный губернатор принародно озвучил эту ахинею? Значит, он и сам не умнее своего глупого помощника. И второй: а кто брал на работу этого малообразованного референта? Ответьте!

Тараканов на минуту задумался, икнул и произнёс:

– Меня самого на работу брали потому, что у меня большой опыт и хорошие объективки. Но я вчера говорил в своём выступлении и сегодня готов повторить, что журналисты, критикуя ошибки других, не должны ставить себя выше всех. Вы что ли, Игорь, никогда не ошибались?

– Конечно, ошибался, – ответил я и поведал собеседникам следующую историю.

Как‑то раз в американском Ванкувере я освещал торжества по поводу семидесятилетия перелёта Валерия Чкалова через Северный полюс. Их там приурочили к национальному празднику – Дню независимости. В тот день все американцы высыпали на улицы на праздничные шествия, а так как времени в командировке у меня было мало, то я и воспользовался праздником, чтобы в ходе процессий насобирать у жителей Ванкувера различных семейных историй о чкаловских мгновениях в Америке. В результате в моей статье «Русский герой американского Ванкувера» появился такой эпизод:

«Многие ванкуверцы делились семейными воспоминаниями, связанными с именем Чкалова, а местная жительница Наташа Черкес рассказала, как её мама была переводчицей у русских лётчиков во время их пребывания в Ванкувере».