Враги-Друзья

Она тихо начала смеяться, приложила аккуратно сложенное запястье ладонью ко рту, культурно прикрывая проявление радости, нанося юморное поражение обольстителю.

– Знаете, я пошутила, – выпрямив тело и вытянув руки вдоль него, она продожила – парня у меня нет, и телефон с удовольствием оставлю. – Развернулась, преисполненная радости, и помчалась к своим коллегам на рабочее место за баром.

В полумрачное заведение вдруг ворвалась на вид слегка буйная компания из пяти человек, время было около часа ночи, и, как назло, обслуживать их вызвалась олицетворяющая солнца свет Алиса. По закону подлости – а для Августа это было именно тем моментом – именно его любовный ореол размывался, становился пеленой в его взоре над действительность происходящего, – ему стало страшно видеть, как они – зверье – раздирали своим взглядом лоно гладкого тела безгрешной красы. Стервятники!

Именно такое представление сложилось за секунду до подхода официантки к группе вышеупомянутой, «слегка буйной», группе парней. Августу эта девушка уже была не безразлична, поэтому интуитивно он оборонялся, ревностно ловя безумные взгляды мужского влечения к девушке. Записав в маленький блокнот предпочтения группы энергичных молодых модников, всех достаточно крепких и дерзковатых, Алиса направилась прямиком к Августу и аккуратно положила на стол своими легкими, нежными пальцами сложенную в два раза бумажку, вырванную с того самого блокнотика. На бумаге был написан номер сотового телефона и еще раз афишировано имя прелестницы. Ему стало так тепло и невероятно радостно, – он никогда себя не чувствовал одиноким, а теперь ему это определение было и вовсе чуждо. Август глянул совсем пьяными глазами в сторону своего дружка: за это время к нему подсела та грудастая и совершенно невзрачная особа, сидевшая за соседним столиком, и они нежно о чем‑то ворковали. Скорее всего оно так и было: речь шла о заманчивом предложении Андрюшки устроить продолжение их знакомства в другом месте, лучше всего у него на квартире, а еще лучше у нее. Весь диалог был направлен на получение как можно больше абсолютно ненужной информации друг о друге, чтобы как можно больше и на долгое время скрасить нелепость животного знакомства.

– Август! – Совершенно нескладно и пьяно сказал Андрей. – Мы направляемся к Наталье домой, она с подругой, и подруга, ой, прошу прощения, мадам, – он икнул, а она рассмеялась, прильнув к нему и чуть не проглотив слюнявым поцелуем‑укусом, – ну так вот, на чем я остановился…

– Ты говорил, малыш, о том, чтобы твой друг с нами вместе поехал, – «малыш»! Ха‑Ха‑Ха! Малыш! Господи, так назвала его, будто прожила с ним года два совместной жизни, а на деле знакомы две минуты. Август почти не засмеялся, почти, но смех лился из его ушей невидимой струей радуги, высмеивая глупость и простодушность двух напротив сидящих персонажей.

– Простите, но я, пожалуй, откажусь! – Весьма спокойно и без запинок ответил Август, но подружку друга это возмутило, и сам того не ожидая, он услышал.

– А тебя никто и не звал, – отвернула взгляд, и как бы на публику, – ему предлагают, а он отказывается, – снова переключается на Августа, – да ты видимо боишься, девственником и останешься на всю жизнь… – Она пробормотала еще что‑то невнятное и бесполезное.

Эту тридцатилетнюю особу, а может и того большего возраста, отвратную на вид, но с формами настоящей самки, которые влекли его друга, задело ее самолюбие, – остался осадок после отказа молодого красавца составить компанию ей и ее не более привлекательной подруге. Таким образом, она аффективно набросилась на Августа и решила унизить совершенно бездарным образом, назвав его неопытным в сексуальном характере парнем. В этом вся женская и мужская тупость, бестактность, безграмотность, – лишь бы собирать все, что в голову придет. Дура безмозглая! Более Августу помыслить было нечего. Но от части его это задело, – не потому, что он действительно таким являлся: нет, в этом отношении у него все было в порядке, – а потому, что его заткнула за пазуху нерадивая бестыжница, совсем не блещущая умом, считающая себя разумной дамой, выкаблучиваясь.

Август приподнялся со стула, медленно подтянулся к Андрею через весь стол, нахмурил брови, приняв самый недовольный вид в его репертуаре, поманил его пальцем и сказал так, что и дурында услышала прекрасно:

– Давай, поднимайся с места своего, подхватывай свою подружайку, и что бы духу ее здесь не было, пока я по‑другому не заговорил.

– Ты чего такое говоришь, Август!

– Я тебе все сказал.

Август в действительности разъярился, сдерживаться он больше не мог, и, конечно, не без его удивления, эта девушка начала вставать и уходить. Андрей потащился за ней, накинул по пути спортивную ветровку, и обернулся к Августу (его ветровка, опуская серьезность ситуации, была из ряда вон выходящим одеянием в мире моды, и, хотя, в этом городе развитие отставало во всех ответвлениях сферы жизни, спортивная одежда безвкусного подпольного производства никак не смотрелась на классической одежде).

– Друг, так не делается, с дамами так не разговаривают, я понимаю, что тебе обидно…

– Прости, что сделал, может быть, что‑то не так, но я не наглел, ты сам все прекрасно слышал.

– Как знаешь, на меня не обижайся потом.

Собственно, никому не нравился такой исход событий: Август через минуту стал прокручивать варианты его действий, не будь он таким резким и невежественным; Андрей не думал ни о чем, но покинул своего приятеля с желчным осадком в душе, сделав вывод для дальнейшего общения. Стоп! Никакого общения, больше они не друзья, и точно не следует рассчитывать на его поддержку.

Трудно было понять намерения, цели, отношение к разному роду людей, – наш герой отличался тяжелым характером, скверным нравом, терпким цинизмом, завуалированностью мыслей, сложностью выражения эмоций: всем тем, что мешает обычной или одаренной личности понять чувственное состояние создаваемого персонажа. Он сам, порой, не понимал, чего хотят люди; о чем они думают. В этом взгляды и мнения не сходились, – в этом он копался без конца. Никто, по‑видимому, не имел понятия чего желают окружающие, но у него была, все же, добрая душа, ему был каждый не безразличен, – на деле, маленькая промашка или отмашка в его адрес, достаточно весомое – для его восприятия – пренебрежение к его мнению, полное отрицание и не согласие с его решением, давали одобрительные действия для извержения вулкана. Будь то друг, будь то враг, ничего не исправишь, раз ты задумываешься только о себе. Августу, по истине, не хватало честности и откровения в людском воплощении светлости. Он не считал себя правильным, наоборот, он был чересчур самокритичен, ненавидел в себе ханжеских наклонностей, корчился от своей жеманности. Любой другой вселял в себя уверенность, ничтожно проявляя свою сущность, доказывая непревзойденность в беспорядочном вбрасывании лживых фактов и сочиненных на свой лад историй.

Как же спутывало сознание постоянное отвлечение на анализ своего поведения и поведения контактируемых с тобой. Слепо представляя себе надежность дружеских связей, в очередной раз смех прорывался сквозь сознание. Август постепенно – с каждым глотком пива – уходил от негатива, настраиваясь еще ближе познакомиться с новой спутницей любви. И да, он еще оставался сидеть за тем же столиком, поражая свой организм алкогольной зависимостью.

Конечно, черт побери, сомнения в ее увлеченности им крылись в отголосках трезвости, но пьяный ум нагнетал больше азарта в победоносности любовного чуда. Август, допивая свой – точно решив – последний бокал за сегодняшнюю ночь, начал медленно собираться, явно понимая, что она еще не скоро освободится. Алиса начала подходить к нему, видя, как он пытается выбираться на выход.