Вторая жена доктора Айболита

–Эээээ… –протянул Амир и рассмеялся. –А ты у нас чего раввином заделался? Мне про наши обычаи рассказываешь? Кто там узнает? У нас помолвка послезавтра. Свадьба через месяц. Какая разница, когда ей ноги раздвигать? Знаешь, сколько я за эту девочку заплатил? Ты таких денег даже во сне не видел. Неужели я не заслужил немного радости за всю эту головную боль? Первую жену в Израиле оставил, сюда прилетел. А тут такая сладенькая конфетка. Я что, железный, что ли? Мне на распухших шарах летать, как Винни‑Пуху, да? А она мне сразу в позу встала. Еще не женился, а уже дурит меня. С бабами же как? Сразу нужно на место ставить. Иначе потом на голову сядут. Вот я чую, что нет у нее ничего. Это она так выделывается просто. Ты мне подсоби по‑братски, а я в долгу не останусь.

Айболиту очень хотелось сказать этому самоуверенному винторогому козлу, что таких братьев он имел… в крупном плане. С трудом сдерживая себя, медленно произнес, старясь, чтобы от злости не сбилось дыхание:

–Проведу осмотр и скажу, как обстоят дела.

Они зашли в кабинет. Амир тут же развалился в кресле за столом Айболита.

–Выйдите, пожалуйста. И подождите в коридоре, –тон Айболита прозвучал резче, чем следовало.

–Мне и здесь не дует, –осклабился Амир. –Послушаю, о чем вы там шепчетесь. Хорошая у тебя работа, доктор. В женские прелести заглядывать. И чего я гинекологом не стал? И деньги, и удовольствие.

Спорить было бессмысленно. Этот волчара привык не доверять никому. Ладно, придется импровизировать. Айболит завел Машу за ширму. Она нерешительно села в кресло и сжала колени, с мольбой глядя на него. Айболит приложил палец ко рту и одним губами почти беззвучно спросил:

–Есть? –он показал на ее живот.

Она отрицательно покачала головой и залилась слезами, закрыв рот ладонью, чтобы заглушить всхлипывания. Он погладил ее по волосам, наклонился и прошептал:

–Тише, милая, тише.

Ну вот и всё. Ты, Айболит, внезапно оказался с другой стороны. Хотя тысячу раз давал себе обещание сохранять нейтралитет. Работая с женщинами это очень сложно. Кого он только не видел в своем кабинете: ревнивых мужей, осторожных любовников, грозных отцов. И очень много испуганных женщин. Каждая боялась чего‑то своего. И каждой хотелось, чтобы доктор помог, успокоил, обнадежил. А как иначе? Айболит понимал, что он для женщин не совсем врач. Он нечто между любовником и подружкой. Ну а как еще можно воспринимать мужчину, который видит самое сокровенное? Поэтому еще в самом начале Айболит приучил себя быть нейтральным. И много лет с трудом, но держался. Иногда человеческое брало вверх над медицинским, и тогда он напоминал себе:

–Ты –Швейцария. Абсолютно нейтрален и не зависишь ни от кого, кроме матери‑природы и медицинских фактов.

И вот Швейцария пала. Нарушая все принципы невовлечения в конфликты, она выбрала сторону и примкнула к оппозиции. Фиговый из тебя дипломат, Айболит! Может, нужно было воображать себя не Швейцарией, а Монако? Да один черт! Хоть Лихтенштейном! Легче не станет.

Если сейчас выйти из‑за ширмы и честно сказать Амиру, что никаких этих дней у Маши нет, то трудно себе даже вообразить, какой скандал разразится. Кому станет легче от этой правды? Никому. Маше так точно нет. Все на нее набросятся: и жених, и папаша. Но Нисим какой жук! ЭКО… старый врун. Или он, действительно, не знал, что жених попытается потребовать супружеский долг старым дедовским методом и еще до свадьбы? Ладно, не время сейчас размышлять. Нужно спасать девочку. Вон у нее глаза какие… как крик. Крик о помощи.

Не смотри ты на меня, милая, не смотри, хорошая. Было у Вани сердце живое, а стало каменное. Забрала его хозяйка горы. Заточила Ваню горская жена внутри черной горы, где самоцветов нет, одни агаты темные. Каменный цветок не просила вырезать. Да он бы и не смог. Заблудился Ваня в темноте этой аспидной. Иногда видит луч света, что снаружи пробивается, а выйти все равно не может. Потому что не хочет он чёрную гору покидать. Привык жить внутри своего горя. И забыл, что такое радость.

Ты не буди меня, милая! Не нужно! А то вспомню, что я живой, когда моя жена мертвая. Вспомню и захлебнусь. В чувствах, что на меня обрушатся да в слезах. Ты, Маша, хорошая, светлая очень. Только мне теперь светлые не нужны. Не поймут меня такие, как ты, которые жизни не видели и горя не хлебнули. Не удержишь ты меня на плаву. Сам утону и тебя на дно утащу. Так что помогу я тебе. А потом ты иди. Не трогай меня больше. Пожалей каменного Ваню, что так цветок и не вырезал. Пожалей доктора, что по узким да кривым улочкам, как Иисус, бредет босой да на себе крест деревянный тащит: дочку маленькую, которая ни в чем не виновата. Мы с тобой встретились, Машенька, как у того камня на сказочном перекрёстке. Налево пойдёшь или направо –всё равно что‑то потеряешь. Поставила ты меня перед выбором. Я‑то его сделал. Ты только со своим не ошибись. За мной не иди. Мне налево, тебе – направо. Тебе вверх, мне – вниз, под землю. Вот помогу тебе и разойдемся. Ты по своей дороге, я по своей.

 

Маша

 

–Тише, милая, тише, –прошептал он, гладя меня по голове.

Я не выдержала и расплакалась. Со мной никто никогда так не разговаривал. Даже папа. Милая! Слово‑то какое красивое! И голос у него мягкий, с легкой хрипотцой.

–Пожалуйста, поднимитесь на кресло, –громко сказал Айболит.

Я попыталась было положить ноги на поручни, но он одной рукой опустил мои колени вниз и покачал головой.

–Сейчас будет немного неприятно. Извините, –он поднял руку ладонью вверх и скорчил забавную гримасу: мол, давай,  пошуми немного.

–Ой, доктор! Больно! –захныкала я.

Он удовлетворенно кивнул и поднял вверх большой палец.

–Ничего страшного. Не нужно краснеть и стесняться. Я  ведь врач. Считайте, что  меня здесь нет. Только… немного… вот так.. чтобы не подтекало. У вас платье красивое, боюсь, чтобы не запачкалось, –он положил руку себе на грудь и показал мне, чтобы я вздохнула.

Я честно задышала и застонала.

–Всё‑все! Я закончил. Одевайтесь, пожалуйста. Средства гигиены в шкафчике. Вот здесь. Берите, что хотите

Он ободряюще улыбнулся и снова поднял вверх большой палец. Наклонился ко мне и прошептал:

–Оскара нам! Обоим!

Его волосы коснулись моего лица. Меня захлестнула острая волна благодарности. Никто никогда меня не спасал. Мне так хотелось,  чтобы он сейчас наклонился еще ниже, обнял меня и закрыл от всего мира. Чтобы он, большой и сильный, заслонил собой солнце, звезды и небо. Чтобы  только я и он, добрый доктор Айболит.

Я не удержалась, схватила его руку, поцеловала в запястье и прижалась  щекой к его большой и крепкой ладони. Он  растерялся и застыл, беспомощно глядя на меня.

–Спасибо, –прошептала я одними губами.

Он вздохнул, молча  отвернулся, слегка отодвинул ширму и протиснулся в узкую щель, закрывая меня собой.

Оказавшись с той стороны, немедленно плотно задвинул проем в  ширме и пошел к крану. Я услышала, как льется вода.

–Ну что? – громко спросил Амир.