Выкупленная родная семья

– Мирон уже перевел сумму. Надумаешь кому‑то пожаловаться, крепко пожалеешь. Помни, твой детеныш мне никто! И жалости он не вызовет.

– Ты сам его хотел и нашел донора для оплодотворения! – повторяюсь.

Муж злобно усмехается.

– Ты не знаешь всего.

Он прав, в последнее время я многого не знаю. Отец моего ребенка остался для меня анонимным донором. Также я не в курсе, из‑за чего Иван так изменился. Почему он меня разлюбил?.. А ведь у нас были такие спокойные, нормальные отношения! Я без колебания вышла за него замуж. Радовалась – супруг к душе и не задержусь в старых девах. И финансов нам хватало, пусть их не столько, как у Мирона.

– Разреши мне уехать…

Иван кивает.

– Ты и уедешь сейчас.

Он сильнее толкает, и я понимаю, ради ребенка не стоит лезть на рожон. Хотя что ждет нас в будущем?.. Зачем Красильникову чужая жена и сын? С его внешностью и деньгами он может получить любую модель.

Я тоже не страшненькая. У меня стройная фигура, теперь особенно. Милое, по словам многих, лицо. С лоском сейчас дело обстоит туго, это да. Да и огня в глазах скорее всего не наблюдается. Зачем бизнесмену уставшая молодая мама?!

Выходим из подъезда. Иван захватывает коляску, но я этому уже не рада. У дороги возле дома стоит большой автомобиль. Не черный, а темно‑бордовый. Красивый, если честно. Но для меня это значения не имеет. У авто толстенький мужчина средних лет.

– Здравствуйте, меня зовут Николай. Сзади есть автолюлька.

Он производит впечатление доброго человека. Может, упрошу его поехать к маме? Бредово, но я цепляюсь за каждую соломинку. Иван тем временем с энтузиазмом укладывает наши вещи в багажник авто.

Когда муж отходит, я тут же собираюсь воплотить свой план. Подхожу к Николаю, мысленно выбираю самые проникновенные слова. Но первые же буквы моей речи тонут в звуке открывающейся двери машины. И мне остается только вскрикнуть.

Это он – Мирон Красильников. Наш покупатель. Кажется, он стал еще выше. Но что спортивнее, это точно. Наверное, свою серую рубашку с коротким воротничком он шил на такие плечи на заказ. Поверх небрежно надета черная кофта, но смотрится она на нем как изысканный смокинг. На крепких бедрах темные джинсы.

Зачем я разглядываю его с головы до ног? Наверное, пытаюсь хоть что‑то понять…

– Спокойно, Лада. Сейчас мы поедем домой.

Я все еще прижимаю к себе сына, смотрю на Мирона в упор.

– Вы с Иваном рехнулись? Что значит, ты купил меня у него?!

В другой момент я бы не рискнула говорить с Красильниковым в таком тоне. Но сейчас мне нечего терять.

– Поговорим обо всем не здесь, – Мирон не теряет спокойствия, – тебе нужно заботиться о ребенке. Едем.

Он не трогает меня, в отличие от мужа, только выжидающе смотрит. По его взгляду я понимаю – это не розыгрыш, и он отсюда не уедет. На нас с маленьким налетает вихрь промозглого ветра – весна уже наступила, но сегодня не теплый день. Я, кажется, еле удерживаюсь на ногах.

– Садись в авто, Лада, – повторяет Мирон, – не дури.

И это он мне говорит?! Тяжело вздыхаю.

– Мирон, зачем тебе всё это?..

Все же мы с Матюшкой оказываемся в теплом салоне. Помогает мне Николай, друг мужа ко мне и малышу не притрагивается. В дороге в основном висит тишина, только Мирон и водитель коротко переговариваются. Я тоже молчу, меня от усталости начинает укачивать. Веки становятся такими тяжелыми, что сами собой закрываются.

И кажется, только я смыкаю глаза, надо мной раздается насыщенный голос.

– Лада, просыпайся.

В последнее время я часто пробуждаюсь от этой фразы. Но сейчас она не раздраженно‑визгливая от Ивана. Мужчина возле меня говорит совершенно спокойно. А вот у меня внутри поднимается паника, только вспоминаю подробности недавних часов. Делаю глубокий вдох.

– Тебе плохо? – в тоне Мирона появляется тревога.

Выдыхаю я уже злобно.

– А ты как думаешь?

Ответа я не получаю.

– Николай унес твой чемодан и коляску. Давай, помогу с ребенком.

– Нет!

Игнорирую я и протянутую руку, выбираюсь из авто. Мирон тоже не трогает меня, но и далеко не отходит. Беру малыша, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Еще не хватало мне с ним споткнуться и упасть. Озираюсь по сторонам – я даже не знаю, где мы! Похоже на какой‑то подземный гараж.

– Это мой особняк, – Мирон отвечает на мои мысли, – идем в жилые комнаты.

Он шагает вперед, мне остается двинуться следом. Красильников такой же крупный, как мой супруг, но не растерял мужской грации. Он напоминает крупного хищника семейства кошачьих. Хм… А я самой себе – напуганную мышь.

Уже скоро мы приходим в большую комнату. Она изогнута каплей – тут и прихожая, и гостиная, и обеденная зона. Я осматриваюсь только чтобы понять, нет ли здесь каких‑то людей. Но вокруг пусто.

– Спальни наверху, – сообщает Красильников, – займись ребенком, а потом поговорим.

Я морщусь.

– Не надо мне диктовать, что делать с моим ребенком. Объясни всё. И… отпусти.

Породистое лицо бизнесмена теряет невозмутимое выражение.

– Куда? Куда отпустить тебя, Лада? К мужу, которого бы я назвал коротким словом…? – Мирон ругается. – Или к старым больным родителям, которым он не даст покоя? А может быть, к старшему брату, на котором трое детей и две ипотеки?

Я опускаю глаза. Как в юности Мирон многое подмечает и говорит в лоб.

– Зачем ты меня… купил? – мне пора вспомнить, что я не та девочка, которая подсматривала за друзьями брата. – Ивану стал не нужен чужой ребенок. А зачем это надо тебе?

Его без того плоские губы еще сильнее напрягаются. Он будто колеблется, но все же прямая натура побеждает. Этот человек не станет молчать.

– Я не против детей в принципе. Но это сейчас и не имеет значения. Матвей не чужой для меня. Это мой сын.

Чувствую звон в ушах.

– Что?!

– Я стал вашим донором, Лада. А теперь собираюсь стать отцом для Матвея. Ты тоже не будешь ни в чем нуждаться.

– Зачем вы придумали это?! – не могу поверить.