Выскочка, научи меня плохому

Просто хотел сконцентрироваться на другом объекте, который целый день вилял выпуклостями перед моим носом, но у Светы, видимо, были свои планы.

– Максик, приве‑е‑ет! – Протянула она и сложила руки на коленках, незаметно подтягивая выше и так не особо длинное платье. – Как хорошо, что я смогла тебя застать, а то водителя нет, и папа занят.

– Такси свободно. Телефон дать? – Одна бровь взлетает вверх, когда голубые блюдца блондиночки увеличиваются в размере, а ротик открывается от удивления.

– Ч‑ч‑что? – Она издает странный звук, похожий на блеяние овцы перед смертью. – Нам ведь в одну сторону, Макс. – Возмущенно начинает Светка, а я стучу пальцами по баранке, возвращая внимание ее сестричке. – Только не говори, что запал на Лилю. – Усмехается она, складывая руки на груди, пока я слежу за тем, как Выскочка жестикулирует и идет вместе с парнями в сторону автомобиля, который не внушает доверия.

Что‑то похожее на копейку бледно желтого цвета с пятнами от ржавчины. Кривлюсь, не представляя, где они отрыли этот раритет, который явно не был лотом на торгах в "Элите".

"Элита" – престижное заведение, где собиралась городская знать с целью обогатить бедных и несчастных. В принципе, все делалось напоказ, а большая часть денег возвращалась их владельцам, и лишь крохи доходили по назначению.

Алимеев Владимир Эдуардович был одним из главных организаторов празднеств, которые наводили шума перед новогодними праздниками.

– Макс?! – Писк Светки снова возвращает меня к ее идеальному личику, на котором в данный момент словно жабы станцевали чечетку. – Какого черта ты на нее так пялишься?!

– Тебе не интересно, куда и с кем пошла твоя сестра? – Отвечаю вопросом на вопрос и киваю на троицу, которая уместилась в машине, издающей зверские звуки. – Немного странные ребята, не находишь?

– Мне плевать, – Светка кривится и пожимает плечами, после чего все‑таки упирается взглядом в копейку, – она всегда водилась с этими нищебродами, поэтому, нет, мне не интересно. – Я поворачиваю ключ в зажигании и наблюдаю за маневрированием желтого нечта по парковке около универа.

– Тогда выпрыгивай. Мне пора. – Коротко бросаю Алимеевой, у которой челюсть отвисает до привлекательных оголенных коленок.

– Макс! – Ее писк уже начинает меня раздражать, поэтому с тяжелым вздохом нажимаю на педаль газа и плавно двигаюсь за копейкой, понимая, что от блондиночки мне не избавиться.

Не знаю, чем руководствуюсь в этот момент, и на какой черт мне далась Выскочка с ее маршрутом, но следую за желтым пятном.

– Ты за ней следишь? – Светка не унимается, заставляя меня пожалеть, что не кинул в бардачок такую превосходную вещь, как скотч.

Можно даже двусторонний, чтобы надежно залепить ее розовые вареники.

Пыхтит.

Очень шумно это делает, и я тяну руку к панели, чтобы врубить хотя бы радио.

– Макс, а почему ты не спрашиваешь, как прошел мой первый день в университете? – Делает усилие над собой Алимеева, пытаясь вывести меня на уже полюбившийся ей дружеский разговор.

– Наверное, потому что мне все равно. – Улыбаюсь и бросаю на нее недолгий взгляд, отмечая, что помимо искусственного румянца на ее щеках проступил естественный, но вызванный отнюдь не стеснением, а злостью.

Природной.

Как бы она ее не маскировала, но я чувствовал негативные вибрации, окутавшие салон Бэхи. Главное, чтобы сильно не шибануло, а то одна Алимеева уже покусилась на мою тачку.

– Макс, я не знаю, почему ты себя так ведешь, но мне это не нравится. – Отчитывает меня Светка, но я подбавляю скорости, оказавшись на главной дороге, чтобы не потерять из вида копейку.

– Я говорил, что тебе лучше сесть в такси. – Пожимаю плечами, пока рядом чья‑то задница начинает прожигать сиденье. – Сама осталась. Теперь терпи.

– Зачем ты следишь за моей сестрой?

– Хочешь, чтобы ее увезли за город и что‑то сделали? – Поворачиваю резко, от чего Светка визжит.

– Сделают, значит, заслужила. Нечего водиться с отбросами! – Верещит, пока наша гонка продолжается.

– Я смотрю, ты просто горишь от любви к родственнице. – Усмехаюсь, а Светка цокает, хватаясь руками за сиденье.

– Никакая она мне не родственница. Такая же голодранка, как и ее дружки. – Презрение в ее голосе не замаскировать никакими другими эмоциями, и меня от этого немного корежит.

– Держись, Алимеева, сейчас пойдем на виражи. – Подмигнул Светке и вжал педаль газа в пол, чтобы нагнать копейку, которая летела, а не ехала по асфальту, на что девчонка заверещала.

Все‑таки придется врубить радио, а то блондинка включила режим китайской сигнализации…

– Круглов, ты полный придурок!!! Останови машину, и я выйду‑у‑у!!! – Завывает Светка, точно не привыкшая к гонкам.

Я и сам впервые так лихачу, проверяя все возможности двигателя своей тачки. Если раньше скептически относился к марке, то теперь довольно кивал, когда мчался за какой‑то старенькой копейкой, которая оказалась на удивление шустрой.

– Макс! Ма‑а‑акс! – Светка ударяет мне по коленке, от чего машину немного заносит, ведь она попадает в нерв, а это очень неприятно.

– Алимеева, успокой свою задницу и сиди молча. Надо было ехать на такси, а сейчас у меня свои планы. – Говорю ей, следя за маршрутом детища российского автопрома. – Правда, – кривлюсь, как только она открывает рот, – не издавай ни звука. Ты меня напрягаешь.

– Макс! – Возмущается, широко распахивая глаза, и тут же цепляется за сиденье, зажмуриваясь.

– Алимеева! – Звучит последнее предупреждение, и Светка пыхтит, но веки не спешит поднимать.

Хоть так ее можно успокоить.

Через пять минут сбавляю скорость и следую за копейкой, останавливаясь в тени деревьев около старого парка.

Количество адреналина в крови сокращается, пока высматриваю троицу, которая бросает желтуху и идет вглубь парковой зоны.

Не думаю долго.

Выбираюсь из тачки под недовольство Алимеевой, которая норовит топать за мной, вот только ее идиотские каблуки нас безбожно палят, поэтому я поворачиваюсь и пытаюсь подобрать нормальные слова, ведь и так бедняжку озадачил сегодня своим поведением.

– Что? – Пищит, но я кшикаю на нее. – Что? – Повторяет уже тише и разводит руки в стороны.

– Если собираешься идти за мной, то сними копыта. – Произношу полушепотом, на что блондинка округляет глаза.

– Предлагаешь мне босиком идти?! – Ноздри Светки превратились в занавески и ходуном заходили от злости, которая все так же проявлялась в виде красных пятен на ее щеках.