Я тебе принадлежу

– Тем самым, отрезав тебе путь к победе!

– Я ещё поработаю с этим процентом! Работа над ошибками скоро будет выполнена! Потому что этот процент меня уже хочет…

 

Глава 12. Макс

 

Захожу в конференц‑зал, внимательно оглядев всех присутствующих. В основном, в зале сидели девушки, не считая темноволосого незнакомого мне мужчину и нотариусов‑мужчин. Заприметив Веронику, тут же направляюсь в её сторону с намерением сесть рядом, чтобы усилить действие «нейтрализатора моей ошибки».

– Чего тебе? – поднимает на меня вопросительный взгляд девушка, но, поняв, что я собираюсь сесть рядом с ней, испуганно начинает тараторить. – Здесь занято! Найди себе другое место, – садится на два стула.

– Хочу рядом с тобой, – шепчу, наклонившись к её уху. – И ты этого хочешь… – соблазнительно продолжаю, по лицу ведьмы замечая, что ей её спокойствие и самообладание даётся с трудом.

– А я хочу, чтобы ты был далеко от меня, – отодвигается.

– К сожалению, я, всё же, сяду здесь, – заявляю и присаживаюсь на освобождённый девушкой стул, заметив, как ведьма собирается встать, но я хватаю её за руку и заставляю вернуться на своё место. – Вероника Николаевна, прошу вас остаться на своём месте.

– Иначе что? – с вызовом задаёт вопрос.

– Иначе я буду вынужден расторгнуть наш договор и вернуть себе деньги, – проговариваю с натянутой улыбкой, хотя деньги мне эти не нужны, но, думаю, для Вероники они имеют значение.

– Какие деньги? Не знаю ни о каких деньгах, – произносит, пожимая плечами, сдерживая улыбку, которая так и стремится появиться на её лице.

– Вероника!

– Шучу. Хорошо, сижу здесь – проговаривает, закатив глаза, будто бы я её заставляю.

Демонстративно достаёт из сумочки карманное зеркальце и поправляет свои белокурые волосы, делая вид, что её внешний вид заботит её сейчас намного сильнее, чем моё присутствие рядом с ней. Но сжатые коленки явно намекают о том, что я ей неравнодушен сейчас.

– Дамы и господа, прошу прощение за задержку, – произносит Игнат Борисович, торопливо зайдя в зал. Сразу находит меня и усмехается, но, заметив рядом Веронику, посылает в мою сторону ненавистный взгляд. – Начнём! – командует, положив папку с документами на стол.

Все присутствующие в зале, семь человек, вмиг собираются, напрягаются в ожидании того, что именно они станут наследницами или хотя бы частично наследницами Шпарского. Старик был богат. Сказочно богат. И единственный человек, который спокойно сидит и занимается своим макияжем, – Вероника, но она просто знает, что не наследница, и ей нечего переживать.

– Город Москва, Российская Федерация, – начинает зачитывать текст завещания Игнат Борисович. – Десятого марта две тысячи пятнадцатого года. Я, Шпарский Николай Григорьевич, 14.11.1939 года рождения, проживающий в городе Москва… – скучно продолжает. – Настоящим завещанием делаю следующее распоряжение, – все мигом напрягаются. – Всё моё имущество, какое ко дню моей смерти окажется мне принадлежащим, в чём бы таковое ни заключалось и где бы оно ни находилось, я завещаю своей незаконнорожденной дочери…

– Где дочь Шпарского? – шепчу Веронике, оторвав её от разглядывания своего отражения.

– Ах да, – тихо восклицает ведьма. – Я же обещала тебе её показать её. Вот она, – показывает на своё зеркальце.

– Это зеркало, – с сомнением отмечаю.

– Смотри в него внимательно, – раздражённо шипит. – Смотри и включай мозги. Если окажешься достаточно умным, то всё поймёшь.

– И? Там ты… – произношу, подняв бровь.

– И… Я Вероника Николаевна, – проговаривает по слогам, и до меня доходит, что, чёрт возьми, эта ведьма, белокурая девушка всё это время играла со мной, потому что именно она дочь Шпарского.

– Веронике Николаевне Савиной, – подтверждает слова ведьмы нотариус.

– Стоп! Что? – как будто только что придя в себя, в голос восклицает Вероника. – Папа оставил всё мне? Игнат? Что?

– Вероника, прошу не прерывать, – строго просит Игнат Борисович. – Содержание статьи 1149 Гражданского кодекса Российской Федерации мне нотариусом разъяснено. Текст завещания записан нотариусом с моих слов и до его подписания прочитан мной лично в присутствии нотариуса. Настоящее завещание составлено в двух экземплярах, каждый из которых собственноручно подписан завещателем. Один экземпляр завещания хранится в делах нотариуса города Москва у Игната Борисовича Якотова, а другой экземпляр выдаётся завещателю Шпарскому Николаю Григорьевичу, – мужчина опускает лист с завещанием на стол и с улыбкой обращается к своей крестнице. – Поздравим наследницу? Новую владелицу компаний?

– Ты! – оборачиваюсь к Веронике. – Ты… Всё это время это была ты!

 

Глава 13. Ника

 

«– Я ни при каких условиях не оставлю бизнес такой глупой и недальновидной девушке! – кричит отец. – Ты сняла с карты триста тысяч и не отчиталась, Вероника! – продолжает возмущаться, смотря на меня снизу вверх, сидя в своём излюбленном кресле.

– Моим друзьям нужна была помощь, – оправдываюсь, опустив голову, чувствуя в этот момент себя жутко виноватой. – Им нужны были деньги, чтобы заплатить за дом. Их обманули на деньги, и им неоткуда было взять. Они мои друзья, пап! Я должна была так поступить! Но я виновата, что не сказала тебе. Больше моей вины ни в чём нет! – уверенно заявляю, решив стоять на своём и не сдаваться, показывая папе, что он прав.

Он сноб и жмот, который никогда бы никому не помог, если только не своей жёнушке. Ради неё он бы в лепёшку разбился, но не ради меня и тех, кого он зовёт друзьями.

Помню, однажды к нему пришёл Игнат Борисович и попросил помочь с деньгами на операцию сыну дяди Игната, так папа ему отказал, сославшись на то, что денег нет, но я‑то знаю, что они у него были. Иначе на что бы он купил своей жене на следующий день дорогущее колье и путёвку на острова.

Единственный человек, которому папа давал деньги просто так – я, но лишь потому, что откупался. И за каждую потраченную копейку я должна была отчитываться в конце месяца чеками. Но ограничений у меня не было. Лишь отчёт.

– Их обманули, но это не значит, что ты должна им давать мои деньги, Вероника! – кричит отец. – Ни за что! Никогда не оставлю тебе свою компанию! Даже если мир перевернётся! Никогда! Ищи себе богатого мужа, иначе будешь после моей смерти умирать от нищеты».

– Игнат Борисович, папа не мог, – начинаю, встав и направившись к мужчине. – Он говорил, что…