Я тебя чувствую
Он не пьяный! По крайней мере, не настолько, чтобы уснуть, как он говорил. Эта его косая улыбочка окончательно вывела меня из себя, и я уже не смогла контролировать свои эмоции.
Вспышками в голове возникали звоночки‑предупреждения, в которые меня тыкала интуиция в последнее время, а я упорно не хотела этого замечать: запах женских духов от одежды мужа, почти незаметный след от розовой помады на рубашке, редкий секс, частое раздражение любимого, вызовы на работу в нерабочее время, смски ему в любое время суток, нелепые оправдания, шуточки в ответ на мои вопросы… Участившиеся пьянки и постоянная нехватка денег, долги, кредиты… На нее тратил наши деньги? На эту блядь?
– Сука! Ненавижу!!! – заорала во все горло, со всех сил, захлебываясь от жгучих слез, ненависти, бессилия. Желала выплеснуть, выплюнуть ту боль, что резала меня изнутри на мелкие кусочки. Хотелось сделать ему также больно. Еще больнее. Чтобы корежило его от всей этой грязи не меньше моего.
Подскочила к мужу и со всей силы влепила ему пощечину правой рукой. Левой. Снова правой. Еще и еще. Ладони мгновенно обожгло об уже колючие щеки. Постаралась впиться ногтями ему в кожу. Глубже, еще глубже, желательно до кости. Расцарапать, разодрать в клочья вмиг ставшее ненавистным мужнино лицо. Под ногтями почувствовала влажную кожу – расцарапала до крови. Только легче не стало. Мне больно! Боже, как же мне больно!
Сердце мое, остановись, прошу! Не могу больше!
Я кричала и била куда попало. Била и кричала. О том, что у него семья. Жена. Маленький сын. О том, что его любят, боготворят, а он гуляет налево, изменяет. Наставляет рога наивной дуре‑жене, верно ожидающей его дома. О том, что он последняя сволочь и козел…
Эмоции зашкаливали. Выбивали из сил, опустошали, а я продолжала бить, царапать и орать.
Глава 18
Эмоции зашкаливали. Выбивали из сил, опустошали, а я продолжала бить, царапать и орать.
Муж перехватил мои руки. Его лицо в царапинах, в кровоподтеках, капельки крови попали на ворот рубашки. Мимолетом подумала, что не буду больше стирать его вещи. Эти точно выброшу из дома, чтобы не видеть.
В глазах мужа вины не осталось. Только злость вспыхнула.
Заскрежетал зубами. Больно схватил меня за руки поверх локтей и встряхнул со всей силы. Голова мотнулась так, что я замолчала на полуслове. Вытаращилась на мужа, ничего не соображая.
А дальше все так быстро произошло, непредсказуемо…
– Дура! Не слышишь, что ли? Я же сказал – пьяный был, уснул!!! – выплюнул мне в лицо и с силой оттолкнул от себя в сторону, а я, не удержавшись на ногах, полетела на пол и больно ударилась спиной о край двери. От пронзившей боли ошеломленно уставилась на человека, которого любила больше жизни несколько лет. Который никогда ТАК себя не вел.
Муж кружил по комнате, как зверь, загнанный в ловушку, но не теряющий надежду вырваться из капкана. Злился и бесновался, не находя выхода для своей злости. Сидящая в той же позе белобрысая девка его уже не интересовала. На нее никто не обращал внимания, как будто ее и не было вовсе в этой комнате. Она мотала головой, тараща на нас свои огромные глазищи в ожидании развязки нашей семейной драмы.
Муж с той же яростью, уродливо исказившей его красивое лицо, то подходил ко мне, лежащей в нелепой позе, полубоком, возле дверного проема, то отскакивал как от огня. Бесился.
В голове я еще прокручивала возможные варианты развития дальнейшей ситуации: Паша одумается, поймет, что не расчитал силы, когда оттолкнул меня от себя. Упадет передо мной на колени и будет просить/умолять о прощении. Подхватит на руки, унесет домой и будет каяться, клясться, что все это было в первый и последний раз и что эта шмара для него ничего не значит…
Дальнейшее не успела нарисовать в воспаленном мозгу, потому что то, что произошло после, до сих пор не укладывается в голове.
– Блять! Нахуя ты пришла сюда?! Сука, зачем?! Увидела? Довольна? Счастлива?! – в его голосе набирали обороты злость и истерика, а на последнем слове муж стремительно приблизился и… пнул меня. Сильно. Больно. Ногой по спине. В бок от позвоночника – куда смог попасть.
Девка испуганно заверещала «Пашенька! Пашенька!», натягивая на себя покрывало, прикрывая свои прелести. Видимо, и ее его поведение шокировало. А Пашенька и ухом не повел на ее визги.
Я вскрикнула от страха и боли. Машинально согнулась пополам, втягивая голову в плечи и защищая руками живот, испугавшись, что может последовать новый удар.
Непонимающе снизу вверх смотрела на… не могу назвать его ни по имени, ни мужем, ни человеком. Тем более после такого он не мужчина. С высоты его почти двухметрового роста на меня смотрели черные глаза чудовища с бешеными искрами в зрачках. Мне реально стало страшно.
Таким этого человека я еще не видела.
Он развернулся, шагнул назад, пнул стул и тот полетел в угол. Еще что‑то пнул и еще. Чудовище продолжало метаться по комнате, пинать и швырять все, что попадалось по пути. Стук, гром, треск среди криков оглушали.
Он кричал матом и обзывал меня последними словами, как будто я последняя дрянь, и это меня он застукал с другим, а не я его с бабой…
Еще и еще кружил, крушил, орал…
А я на полу. Скрючившись. Жалея себя. Глотая слезы. Молча. Не показывая свою слабость.
Как так? Как так?!
Раньше мне ничего не стоило кинуться в самую гущу драки. Если видела несправедливость или неравенство, от меня доставалось обидчику по полной. Парни уважали и не нарывались лишний раз, девчонки тем более. Я ничего не боялась. Никого не боялась. Была сильной. Уверенной. Отчаянной.
А сейчас лежала в позе эмбриона в квартире любовницы мужа избитая, униженная, оскорбленная и чувствовала себя последним дерьмом.
Ненавижу.
Ненавижу!
Ненавижу!!!
Провал.
Вспышка.
Спина болезненно ныла. Я ничего кроме этой боли больше не ощущала.
