Я тебя приручу, Майор

– О чём болтаете? – незаметно (на высоченных каблуках это было сделать непросто, но она справилась) подкравшись к ним, поинтересовалась Екатерина.

При её появлении мужчины сразу же изменились в лице, расцвели в улыбках и сделали вид, будто это не они ещё секунду назад стояли хмурые и грозные.

– О том, какая ты у нас замечательная, – ответил Сергей Иванович, проводив взглядом прошедших неподалёку от них гостей.

Она сложила руки под грудью, уже не удивляясь происходящему, хотя ещё пару часов назад, услышав эти слова, в частности "у нас", наверняка была бы, мягко говоря, в шоке.

– И всё?

– А о ком нам ещё говорить, как не о тебе, дочь?

– Действительно, – хмыкнула девушка, переводя взгляд с отца на бывшего (или всё‑таки до сих пор настоящего?) любовника. – У вас же кроме моей скромной персоны больше нет поводов для разговоров, не так ли?

– Ну, почему же? Есть, но твоя "скромная" персона, – с улыбкой выделил Соловьёв. – Из них самая интересная.

– Вы меня за дуру держите?

– Дочь, ну, что ты такое говоришь? – возмущённо цокнул языком Трофимов.

– А что мне ещё говорить, папуль, наблюдая за вашим странным поведением и не зная его причин?

– Никакое оно не странное.

– Пап, вот сейчас ты меня точно за дуру держишь. Не хотите рассказывать? Хорошо, не рассказывайте. Не больно‑то и хотелось, знаете ли.

Катя ждала, что в мужчинах проснётся совесть или хотя бы нежелание с ней спорить, но вместо этого проснулась наглость у Майора. Совершенно не стесняясь того, что его непосредственный начальник и её отец в одном лице стоит в шаге от него, Саша мягко, но достаточно настойчиво обхватил девушку за талию и прижал к своему боку. В этот же самый момент к Сергею Ивановичу подошли его знакомые из правительства области, относящиеся к разряду гостей, которых видеть на дне рождении хотелось в последнюю очередь, но не приглашать было нельзя, поэтому девушке пришлось в срочном порядке нарисовать на своём лице доброжелательную улыбку и старательно делать вид, что стоять в обнимку с Соловьёвым – это её обычное времяпрепровождение и ничего такого удивительного в этом нет.

– Серёжа, хотел пожелать тебе счастья, но смотрю на твою красавицу‑дочку и понимаю, что оно у тебя уже есть, – елейно протянул самый молодой из подошедших, не забыв облапить её при этом взглядом.

Трофимова мысленно скривилась. Этого павлина в стильных очках, костюме от Армани и часах за не один миллион она встречала уже не раз. То видела по телевизору, то на официальных мероприятиях, на которых сопровождала папу, то в ночных клубах, завсегдатаем которых был данный индивидуум. И в каждую их встречу он представлялся ей в новой более высокой должности, что совершенно не вызывало хоть капельки хорошего впечатления и интереса к нему. Пафосный, высокомерный, считающий себя центром вселенной, достигнувший хорошего положения в обществе благодаря влиятельным родственникам и сомнительным связям с группировками, переквалифицирующихся в начале нулевых в "честный" бизнес. Катя, несмотря на свою нелюбовь к стереотипам и ярлыкам, таких, как он, терпеть не могла и мечтала однажды высказать ему всё, что она о нём думает прямо в лицо и не стесняться в выражениях. Язык так и чесался, но приходилось сдерживаться, потому что существовала вероятность того, что из‑за этого мог пострадать папа, так как этот сукин сын был весьма и весьма мстительным товарищем.

– Спасибо, Кирилл, – кивнул Сергей Иванович, также, как и она, наигранно улыбнувшись. – Ты абсолютно прав, Катя – моё самое главное счастье.

– Эх, я бы от такого счастья тоже не отказался, – поддакнул другой мужчина, постарше, с двусмысленной ухмылочкой.

Этого человека девушка тоже видела не раз и всегда считала более‑менее адекватным, но, как известно, с кем поведёшься, от того и наберёшься, а в обществе Кирилла Лазарева вряд ли можно было набраться чего‑то хорошего.

– Я одна такая на всём белом свете, – Трофимова, решив закосить под наивную и не понимающую намёков девицу, невинно похлопала ресницами. – Так что придётся вам искать такое счастье где‑нибудь в другом месте.

И желательно даже в другой галактике, где таким гуманоидам было самое место.

– Не подскажешь, где именно это самое местечко находится, Катенька? – продолжал скалиться во все свои белоснежные виниры Лазарев.

Она хотела уже было выпалить резкое и грубое: "У тебя в ж*пе, сволочь!", но вовремя одумалась и сдержала язык за зубами. Вместо неё ответ решил держать Саша.

Своим фирменным ледяным Соловьёвским тоном, от которого всё вокруг покрывалось инеем, он коротко произнёс:

– Уже точно не здесь.

И всё внимание важных шишек мгновенно перешло на него.

– Кирилл, Глеб, знакомьтесь, – Сергей Иванович положил руку на плечо Майора. – Один из моих лучших сотрудников – Александр Соловьёв.

Мужчины обменялись приветственными рукопожатиями и оценивающими взглядами, а Катя поняла, что сейчас лучшее время для того, чтобы уйти. В конце концов, она не железная, а слово не воробей. Ляпнет что‑нибудь и проблем потом не оберётся. Поэтому, извинившись, девушка отошла в другую часть зала. Папа и Синеглазый синхронно кивнули, давая понять, что не имеют ничего против её решения оставить их с чинушами наедине, и, судя по изменившимся лицам Лазарева и его приспешников, продолжили разговор с ними в совершенно другом тоне сразу, как только она оказалась на достаточном расстоянии.

– А я надеялась, что не увижу его сегодня, – вздохнула Маша, когда Трофимова села рядом с ней.

Кроме них за столом поблизости никого больше не наблюдалось и они могли поговорить открыто, что не могло не радовать, так как Катю изнутри просто распирало от негодования и желания перемыть кое‑кому противному косточки.

– Я тоже, но он всё‑таки припёрся. Ещё и улыбается так, что хочется от души развернуться и ка‑а‑ак въе…

– Катя! – цыкнула Баженова, испуганно оглядываясь.

– Марусь, ты ещё скажи, что у тебя такого желания нет! Оно у тебя должно быть в несколько раз сильнее, чем у меня!

– Есть, конечно, но…

Подруга снова вздохнула и неосознанно потёрла правое предплечье, на котором однажды Лазарев оставил синяки от своих пальцев.