Заклятый друг

– Так чего же не хватает? – она садится.

– Могу только пожать плечами. Я думаю, что вы, девчонки, лучше в этом разбираетесь. Во всяких этих искрах и химических реакциях между людьми.

– Значит, никакой искры не было?

Теперь она выдыхает устало на моё нейтральное, констатирующее факт «нет».

– Не понимаю, почему? Я же твой типаж. Высокая блондинка с голубыми глазами. Ну, не старше тебя, как Марина, конечно… и всё же. Умная, как и ты люблю технологии. Люблю свою работу. Но в моей жизни для тебя есть место. Да я всю жизнь готова тебе… А ты упорно выбираешь женщин, которые… Ладно. Ты действительно веришь, что Даша не знала про Серёжу?

– На сто процентов.

– А если я докажу обратное?

– Не докажешь. И Дашу я не брошу. Ни при каких обстоятельствах.

Долго вглядывается мне в глаза, наконец, хмыкает:

– Может ты в действительности безоговорочно и слепо ей веришь. – закидывает ногу на ногу, – а может ты просто хорошо меня знаешь, и понял, что я блефую. Доказательств у меня нет. Серёже никто не открыл, и он просто ушёл. И судя по его перемещениям за последние два дня с тех пор, как он вернулся в Москву, они не виделись. Программе я доверяю так же, как ты Даше.

– Спасибо, что сказала. Как тебе пришло в голову искать его вообще? Зачем?

– Из‑за тебя, конечно. Очень мутная история с самоубийством. Я была уверена, что это развод. Как пришло в голову? Ну, появилась возможность. И я ей воспользовалась. После того, как Даша в Москву приехала из Перу, и ты ломанулся её везде разыскивать, смотреть на это мне было тошно. И я улетела в Японию, к Владиславу Викторовичу, помнишь такого?

– Двоюродный брат твоего отца, и ваш коллега.

– Приятно, что помнишь. Он давно там обосновался, занимается разработкой вот этого вот сокровища, – гладит закрытый ноут, – называется «Кагеиро» – типа… «тень, обретающая цвет». Красиво, да? И символично. Потом Коля мне написал, что Серёжин труп разыскивают водолазы где‑то в Мухосранске. А его невеста собирается стать твоей женой. Ну я и решила тень поискать. Попросила ребят здесь узнать, в каком именно городе он пропал, и добыть мне записи с камер оттуда и в окрестностях. Это было сложно и долго. Потом я прогоняла все полученные видео через программу. И что ты думаешь? Он попался на одной из камер автовокзала, через три дня после своего якобы самоубийства. Я так понимаю автобусами и электричками куда‑то на восток пробирался. Отследить дальше не получилось, я же не всемогущая, не всюду могу получить доступ. Мне подвластны только Москва и область. Для остального нужно очень постараться. Но это и не столь важно – куда он уехал. Важнее было узнать, когда он вернётся. А я была уверена, что он вернётся.

– Ты целый год мониторила, не приехал ли этот придурок? По всей Москве и области?

– Зачем целый год? По моим предположениям, если это развод тебя на деньги, сначала Даша должна была родить, прежде возвращаться смысла нет. Нужен повод впоследствии тащить из тебя алименты, да и какие‑то накопления у неё должны появится. Я не обвиняю её, она действительно может не знать. Но ведь если он попросит – она уйдёт от тебя, мы же оба это понимаем.

– Раз она так жаждет денег, как ты думаешь, зачем ей довольствоваться алиментами, если можно остаться со мной и получать все блага без ограничений?

– Раз она так любит Серёжу, как думаешь ты, зачем ей оставаться с тобой, если любимый выжил?

– И как он будет объяснять ей своё враньё?

– Какая разница? Она во всё поверит и всё простит. Потому что любит. К тому же у них есть история. В отличие от нас. И… как она там всё время говорила? Общая мечта?

– Извини, мне надо ответить. Да.

– Максимилиан Александрович, добрый вечер, – водитель Даши явно нервничает, – не понимаю, что происходит. Я ждал Дарью Васильевну у эко‑магазина, как она и просила, в шесть. Двадцать минут она не появлялась, я зашёл. Там мне сказали, что ей позвонили минут за сорок до этого, и она испуганная выбежала оттуда с этим… с журналистом, который с ней статью пишет. Говорят, что‑то с ребёнком.

– Ты её в город сегодня одну привёз, няня с ребёнком в доме остались?

– Да, оставались там.

– Иди в её магазин и жди там. Если что‑то прояснится – сообщай мне сразу.

– Хорошо.

Катя смотрит на меня с тревогой:

– Что случилось?

– Это был водитель Даши, она куда‑то без него свалила. Коллеги её говорят, что после телефонного звонка, – набираю номер Татьяны Георгиевны, – якобы, что‑то с ребёнком.

– А ребёнок был по тому адресу, куда Серёжа приезжал?

– Да.

Няня мне не отвечает, и я нахожу в списке контактов телефон Соболевой.

Собственной жене я не звонил ещё ни разу.

– Я сейчас подключусь к камере, проверим.

Пока слушаю гудки в телефоне, нависаю над Катей и утыкаюсь вместе с ней в монитор.

– Ну смотри, после того как Сергей ушёл, никто не приходил и не выходил до теперешнего момента.

– А до?

Она перематывает.

За двадцать минут до того, как он позвонил в домофон, Татьяна Георгиевна с коляской вышла из калитки. И пошла в том же направлении, в котором затем двинулся Серёжа.

 

13. Макс

 

Посёлок будто вымер. Какая‑то зона отчуждения.

В застывшем воздухе не слышно ни лая собак, ни чириканья птиц.

Только рёв двигателя моей машины, и эхо гудков в телефоне – как вырезанный из оповещения о воздушной тревоге фрагмент.

Я доезжаю до дома не найдя зацепок.

Крон встречает меня у калитки, улыбаясь во всю морду. Рефлекторно глажу его громадную голову на бегу, и под всё тот же вой безответных гудков вбегаю в дом.

Здесь пустота. Детской коляски нет.

Нет ребёнка.