Заноза

Меня ведут на второй этаж, и я не сдерживаюсь от восхищённого вздоха, рассматривая хрустальную люстру, за что получаю неодобрительный взгляд женщины. Приходится взять себя в руки и пообещать провести себе экскурсию после того, как начну тут работать – это же наверняка не запрещено. На площадке второго этажа  вижу целых три небольших коридора; мы сворачиваем налево и останавливаемся перед третьей светлой дверью со вставкой из матового стекла. Тихо постучав, женщина приоткрывает дверь, просовывается внутрь и что‑то говорит, и, видимо, получив разрешение, пропускает меня внутрь. В этот раз моё любопытство прячется где‑то, потому что передо мной вовсе не старушка, которой нужна помощница, а мощная мужская фигура, затянутая в деловой костюм.

Я всё‑таки что‑то напутала? Потому что этот человек не выглядел так, словно ему требовалась помощь; даже наоборот – кажется, это мне она скоро понадобится, ибо от его взгляда, когда он повернулся, у меня задрожали коленки. Опять этот придирчивый оценивающий взор, и я понимаю, что проверку снова не прошла. По моей оценке выглядела я нормально: голубые джинсы, синяя водолазка, белые кроссовки и кофейное пальто до колен – но здесь все были явно другого мнения. Может, мне стоило одеть вечернее платье и туфли‑лодочки, которые я купила для выпускного, и одолжить у девочек шубу?

– Алина, верно? – сухо поинтересовался… мужчина – почему‑то сложно было угадать его возраст… – заглянув в записную книжку.

Я кивнула и стиснула в ладони сложенный листочек, словно он способен был мне помочь.

– Здравствуйте, – тихо поздоровалась.

В ответ мне только указывают на стоящий неподалёку стул, в который я не спешу садиться – не хочу ощущать себя маленькой и беззащитной.

– У вас есть какие‑то рекомендации? Вы вообще прежде работали чьей‑либо компаньонкой или сиделкой?

С первого же вопроса я почувствовала запах проблем, но просто так сдаваться не собиралась.

– Я всё ещё студентка, учусь на четвёртом курсе, – ответила ровно, даже не смотря на усмешку стоящего передо мной. – Но у меня специальность «Психология служебной деятельности», так что я…

– По‑вашему, это смешно? – мрачно перебил меня. – Мне нужен первоклассный специалист, на которого я смогу положиться в вопросах помощи и ухода за моей бабушкой, а не студентка‑идеалистка.

– Возможно, – проглотив свою гордость, ответила. – Но, насколько я знаю, несколько подобных «специалистов» уже отказались от этого места, другие были отвергнуты нанимателем. Я понимаю, что слеплена из другого теста, но я не глупа. Я знаю, что входит в обязанности компаньонки, быстро учусь и готова работать.

Мужчина хмыкнул и зачеркнул моё имя в своём ежедневнике, забрав у меня последнюю надежду.

– Думаю, наш разговор окончен. Марина Викторовна проводит вас до двери. Всего хорошего.

Я уже открыла было рот, чтобы попытаться переубедить его, но передумала: с такими спорить бесполезно, если что‑то решили. Комкаю свой листочек и прячу его в кармане пальто, думая о том, что завтра снова придётся искать работу и терпеть сочувственный взгляд сотрудницы фирмы. Но меня грела мысль о предстоящем вечере, который я проведу в компании Макса в его уютной квартире.

Будет, кому пожаловаться на этого напыщенного гуся.

Даже не попрощавшись, выхожу из кабинета, нос к носу столкнувшись с той же мадам, которая провожала меня сюда – видимо, это и есть Марина Викторовна; и пока меня вели на выход, я рассматривала женскую фигуру в обычной юбке и скучной блузке под горло и пыталась понять, чем её одежда лучше моей.

Неужели упаковка важнее содержимого?

Бросив напоследок взгляд в сторону дома, замечаю шевеление в окне второго этажа, но шторы довольно быстро задёргиваются обратно. Не помню, как добралась до дома своей тётки, в котором жила последние четыре года. Она любезно согласилась приютить меня на время учёбы и, в общем и целом, была отличной женщиной, но вот её дети… Семён и Гоша, шестилетние сорванцы, поднимали на уши всю нашу панельную пятиэтажку, и не было никакой силы, которая заставила бы их успокоиться – стоит ли говорить, что в таком дурдоме не может идти и речи о нормальной учёбе? Старшая Марина, которая заканчивала одиннадцатый класс, была немногим лучше: бесконечная громко орущая музыка из‑за двери её комнаты убивала во мне остатки нервной системы, которые не успевали дожать близнецы. Это были три главные причины, по которым я искала работу – чтобы снять, наконец, собственную квартиру и вспомнить, что такое тишина и покой.

Во дворе дома я заметила знакомый старенький «Хёндай» – значит, Макс уже ждал меня. В последнее время он всё чаще приезжал за мной в дом тётки, даже если я отсутствовала дома, а после забирал куда‑нибудь, давая мне небольшую передышку. Парень сам жил с родителями, но днём квартира пустовала, так что мы этим пользовались, чтобы провести время друг с другом. Оставаться в квартире тёти он отказывался даже на чай – по понятным причинам, – но ради меня терпел этот дикий дурдом, дожидаясь моего прихода.

Мы встречаемся почти два года, и я уже мысленно планировала логическое продолжение этих отношений после того, как закончу универ.

 

2

 

Я вспомнила, как вчера похвасталась всем, что сегодня наконец‑то получу работу, и настроение снова опустилось. Квартира на удивление встретила меня тишиной – наверно, тётя Света забрала куда‑то близнецов; но дома как минимум должна была быть Марина, которая сейчас на больничном – если по воспалению хитрости выдают справки. Первым делом я заглянула на кухню в поисках Макса, но комната была пуста, ровно как и гостиная, которую мы делим с тётей Светой.

Может, Маринка его заболтала? Или запрягла помогать по математике? Такое уже несколько раз было.

Я без стука распахнула дверь в её комнату, в которой за всё время бывала раз или два, и сперва даже не поняла, что не так. Только когда Марина резко села, прикрывшись покрывалом, и растерянно посмотрела на меня, я сообразила, что именно привлекло моё внимание. На полу возле кровати лежали не только её вещи, но и знакомый вязаный свитер: его я собственноручно подарила Максу на прошлое Рождество. И пока эти двое играли в гляделки, в моей голове внезапно сложилась вся картинка – и почему он сюда приезжал даже в моё отсутствие, и почему Марина на меня с насмешкой смотрела, и почему он отказывался проводить здесь время, когда я возвращалась. Их интрижка была настолько очевидной, но я ничего не заметила из‑за своих забот по учёбе и поиску работы.

Пока я думала о будущем, Макс думал о том, где бы припарковать своё хозяйство.

К своему удивлению, я не почувствовала ни боли, ни обиды, ни разочарования – только стерильный вакуум там, где ещё пару секунд назад неистово колотилось сердце. Мне только было немного жаль потраченного впустую времени на человека, который не видел во мне того, что я видела в нём. Да и Макс, судя по всему, не чувствовал себя виноватым, когда лениво выбрался из постели. На нём были только низко сидящие расстёгнутые джинсы и серебряная цепочка – ещё один мой подарок. Смотреть на этого кабеля не хотелось, да и Марина, которая нервно пыталась натянуть на себя одежду, тоже прилива энтузиазма не вызывала, так что я просто развернулась и потопала обратно к входной двери.

– Ну, чего ты от меня хочешь? – защищался Макс.

Я? Кажется, я за последние сорок минут вообще ни разу рот не раскрыла.