Запрети мне…

А сейчас мне даже не хватило времени, чтобы остыть после инцидента с Сашей. Импульсивный жест мужчины... Его рука на моей попе заставила кожу полыхать, щёки горели с новой силой от неправильности происходящего.

– Я готовила гренки, но мы всё съели. Сейчас и тебе что‑нибудь приготовлю, – тихо отвечаю Матвею, поскорее скрываясь в кухне.

Он идёт следом. И выглядит совершенно проснувшимся.

– Мы? – нависает надо мной, прижав к столешнице.

– Да, мы, – вскидываю голову, потому что Матвей не уступает своему отцу в росте.

Он как‑то растерянно оглядывает кухню и тут же понимает:

– Ты завтракала с моим отцом?

– А что в этом такого?

Матвей так же, как и Одинцов‑старший, осматривает меня с ног до головы. Его футболка и туфли... Да, не особо целомудренный вид.

– Почему ты вообще ушла из постели? Могла бы разбудить, – он, наконец, отступает и говорит вполне миролюбиво.

– Хотела сбежать, – признаюсь честно. – Мне страшно от того, что твой отец поймает нас на лжи. И я не хочу больше врать. И мне не нужны твои деньги.

Господи! Глупейшая сделка! Что бы там Матвей не думал, я пришла в этот дом совсем не ради денег.

– Ох, Мира‑Мира, – Матвей притягивает меня к груди. – Мой отец, может, и кажется тебе монстром... Вообще‑то, это так и есть. Но когда он узнает правду, вряд ли нас расстреляет.

Мне Саша никогда не казался монстром... Даже вчера в гараже, когда его лицо в тусклом свете выглядело устрашающе, для меня он всё равно не был монстром.

– К тому же, – хмыкнув, продолжает Матвей, – я всё ещё настаиваю, чтобы ты приняла моё предложение.

Часто заморгав, поднимаю глаза на его улыбающееся лицо. Спрашивать, какое предложение, не имеет смысла. Я помню, что он предлагал.

– Мы могли бы сделать ребёнка прямо сейчас! – воодушевлённо восклицает он и, подхватив меня за талию, начинает кружить по кухне. – Ты ни в чём не будешь нуждаться! Наш ребёнок тоже будет обеспечен на всю жизнь! И я не уеду в Штаты! Давай же, Мира! Соглашайся!

Матвей говорит всё это с задором. Его пальцы щекочут мои рёбра, пока он всё сильнее меня кружит. Невольно тоже начинаю хохотать, одновременно пытаясь выкрутиться из его рук. Всё это безумство заканчивается громким падением на пол. Я приземляюсь на Матвея сверху, вышибая весь воздух из его груди. Он всё равно хохочет, а потом вдруг резко замолкает и переворачивается, подминая меня под себя. Коленом разводит мои ноги, устраивается между ними, вжимаясь пахом. Схватив мои руки, придавливает их к полу над моей головой.

Я начинаю задыхаться.

– Ну же Мира, я ведь не шучу, – шепчет напротив моих губ. – Что ты теряешь? Я же предлагаю тебе нормальную жизнь. Будущее!

Не получается выдавить ни слова, потому что я ошеломлена. И придавлена к полу. И его взгляд такой умоляющий, что я не знаю, как отказать ему помягче.

– С сексом мы, конечно, можем подождать до твоего совершеннолетия, – вслух размышляет Матвей. – Но уже сейчас могли бы не прикидываться семьёй, а действительно стать ею.

Вот оно! Он так же, как и я, нуждается в семье. Отца по какой‑то причине ненавидит, но семья ему всё равно нужна.

Нас прерывает хлопок входной двери и звук шагов. Запрокинув голову, в замешательстве смотрю в дверной проём и вижу Одинцова‑старшего. Он явно что‑то ищет в гостиной.

Ошарашенная, пытаюсь выбраться из‑под Матвея, но он всё ещё держит меня очень крепко.

– Не дёргайся, Мира, – шикает парень, и я возвращаю взгляд к его лицу. – Не дёргайся, а ещё лучше – поцелуй меня. Мы же типа к свадьбе готовимся, влюблены, должны каждую минуту зажиматься по углам.

Сжимаю губы. Не стану я его целовать, тем более при отце.

В этот момент раздаётся голос Саши из гостиной:

– Я просто телефон оставил.

Вероятно, он говорит это мне, потому что не предполагает, что Матвей уже успел проснуться.

Шаги Одинцова‑старшего начинают приближаться, но тут же затихают. Я буквально физически чувствую его взгляд на своей макушке. Матвей смотрит на отца, который, должно быть, замер в дверях. Губы парня растягиваются в самодовольной улыбке.

– Доброе утро, пап!

– Доброе, – отзывается Саша. – А ты ей живот‑то не раздавишь?

Матвей, наконец, с меня слезает и помогает подняться с пола.

– Мы хотели приготовить завтрак и немного увлеклись... Ну ты понимаешь, – продолжает он веселиться.

Я позволяю себе взглянуть в лицо Одинцова‑старшего.

– Понимаю, – отвечает тот ровным голосом. Задумчиво смотрит на меня, а потом бросает небрежно: – Развлекайтесь.

И с этими словами вновь покидает дом. А мне становится совсем паршиво. Вероятно, мы всё‑таки смогли его обмануть своими лже‑отношениями и моей лже‑беременностью. И нам придётся играть в лже‑любовь…

 

Глава 11. Влечение

 

 

Одинцов

Медленно пробираясь сквозь плотный поток машин, ловлю себя на том, что остервенело сжимаю оплётку руля. Не знаю, что так сильно распалило – её оголённые бёдра, когда она, встав на носочки, потянулась к верхней полке шкафа, или её очевидный обман о беременности. Их обман.

Ни минуты не верю в это. И в то, что Матвей в свои двадцать так мечтает о браке и детях. А вот в то, что мой сын увлечён этой Мирой... блядь... верю. Будь мне двадцать – я бы тоже увлёкся. Красивая, скромная, неизбалованная. Сейчас таких и не встретишь. Её вдумчивый взгляд буквально затуманивает мне мозги, и я забываю, что она ещё совсем мелкая.

Чёрт! Даже в свои сорок два я вполне мог бы ею увлечься. И это то, что действительно беспокоит. Получить срок за совращение малолетних я точно не планирую. Правда, подсознание тут же нашёптывает, что уже через три дня она станет совсем взрослой для многих вещей...

От своих гнусных мыслей начинаю ёрзать в кресле. Когда я последний раз с бабой был? Чёрт, не помню...

Последний месяц выдался исключительно адским. Крупный тендер на строительство сети торговых центров был у меня в кармане, и много сил уходило на подбор мест. Плюс к этому – Матвей со своей любовью влипать в неприятности. Недавняя его выходка стала последней каплей для моего шаткого спокойствия.