Завтрак для фанатки

Небольшая приемная поликлиники, куда мы вошли, встретила шумом потолочных ламп и тихим говорком одной из сестер у стойки, пахло здесь так, как и в любой больнице, – чистотой и лекарствами. Меня посадили в кресло‑каталку и отправили в смотровую палату, где врач обработал висок и заклеил ссадину пластырем. В это же время он пытался расспросить о моем состоянии и причинах аварии, которые я пыталась скрыть:

– Как вас зовут?

– Стася.

– Сколько вам лет?

– Двадцать один.

– Где вы живете?

Тут мне пришла гениальная мысль. Конечно, надо знать, что, когда ко мне в голову приходят гениальные мысли, лучше их сразу отбросить в сторону, но больше ничего придумать мне не удалось, поэтому:

– Не помню, – ответила я, потому что меня жутко раздражали его холодные руки и запах изо рта.

Доктор удивился. Кажется, даже волосы на его седом затылке немного зашевелились. Он поправил очки и пристально посмотрел на меня карими глазами.

– Мне кажется, у меня провал в памяти, – обреченно пролепетала я и опустила глаза.

– И как давно вы это заметили? – встревоженно задал очередной вопрос доктор, разглаживая пластырь у меня на виске.

– Что заметила? – наивно удивилась я.

– Как что? – На его лице негодование. – Провалы?

– Доктор, какие провалы? – сквозь смех произнесла я.

Врач замолчал. Я заулыбалась, виновато отводя взгляд:

– Простите, это шутка. Со мной все в порядке. В смысле голова работает нормально. Я почти не ушиблась, просто ссадина.

Этого доктору недостаточно, и шутки он не любил и шутников тоже, пришлось терпеть фонарик, светящий мне в глаза. Потирая бедро, я объяснила врачу, что удар пришелся как раз туда, где могла бы быть отличающая меня от других выпуклость. Но через несколько минут, когда в смотровой палате появился крепкий мужчина в зеленом костюме с каталкой, я пожалела о том, что вообще заговорила об этом. Меня положили на каталку и повезли делать снимок, лампы на потолке ярко светили в глаза, сбившись со счета, я прикрыла веки, вновь ругая себя за то, что иду на поводу у своих бредовых идей.

Оказалось, перелома нет и трещин тоже. Зато теперь есть лондонское черно‑белое фото моей попки. Класс! Приеду домой, украшу стену своего скромного жилища этим шедевром.

Взяв в руки снимок, я направилась в приемное отделение, где меня ждала расстроенная англичанка, разрушившая все мои планы. Леди болтала с кем‑то по телефону, не хотелось мешать, поэтому я просто стояла у нее за спиной и бессовестно слушала английский треп.

– Привезти ее к нам? – спрашивала она у кого‑то на том конце. – Думаешь, так будет удобно? Да, сегодня Рождество…

Вот ведь сегодня и правда было католическое Рождество. И я, хоть и не католик, все равно хотела получить хоть маленький презент от Вселенной. Хотелось хоть глазочком увидеть Джонатана. Где он, интересно, сейчас?

– Да‑да, – продолжала она. – Думаешь, не я виновата в аварии? Я сбила ее. Хорошо, привезу и попробую по дороге уговорить не писать заявление. Хорошо. Хорошо.

Заявление? Что за заявление? Мне не нужны лишние проблемы, никакое заявление я писать не собиралась. Сама виновата, зазевалась и не увидела «Пежо», но от приглашения провести Рождество в компании, пусть и от такой странной дамы, отказываться не хотелось, не сидеть же в номере и пить одной теплое шампанское? И к дому Джонатана ночью не пойдешь, что там делать, когда все празднуют, а по телевизору только каналы на английском и немецком, с их неповторимым юмором, конечно, лучше в гостях. К тому же Надюха бы мне никогда не простила, что в Рождество, то есть в праздник, я осталась в номере одна. Расстраивать подругу и подводить босса – смертельный грех, так что я решила, что соглашусь, не раздумывая.

Пока я размышляла, леди повернулась и осуждающе посмотрела на меня.

– Давно вы здесь стоите?

– Нет, – соврала я. – Только что подошла. Вот. – Я протянула ей фото своей попки.

– Все нормально, переломов нет. Можно ехать домой.

Она хитро улыбнулась.

– А где вы живете?

– В отеле, – тоскливо призналась я. – Мне надо немного проехать на автобусе, потом на метро, а там еще пешком минут пятнадцать. Я здесь в командировке, совсем одна…

«Ну, давай, пожалей меня».

Я уже хотела соврать, что мне придется идти пешком через большой пустырь ночью, а леди все не предлагала отпраздновать Рождество у нее, оставалось ковылять самой. И, только повернувшись к выходу, я услышала:

– Подождите. Не согласились бы вы провести Рождество с моей семьей, у нас дома? Все‑таки я вас сбила… Да и в компании отмечать веселее?

– Конечно! – обрадовалась я. Но более сдержанно добавила: – Буду очень рада, спасибо.

И мы направились на стоянку, я опиралась на руку сбившей меня англичанки.

– Я Клер, – представилась она.

– Стася, – отозвалась я.

– Какое интересное имя.

– Русское, – переполненная гордостью, уточнила я, чем очень развеселила новую знакомую, которая оказалась очень даже милой женщиной, как, впрочем, и все бритиши. Мы всю дорогу болтали, меня попросили рассказать о России и о себе, пришлось объяснять, что на самом деле я Настя, но друзья зовут меня Стася. И что я, раз мы собираемся вместе справлять Рождество, могу их считать друзьями. Клер смеялась и сетовала на то, что я слишком много говорю. А мне оставалось только думать, что наша неловкая ситуация и кошмарное знакомство никому не испортят праздничного настроения. А потом она поведала немного о себе и своей семье, но много рассказать не успела, потому что вскоре мы уже припарковались у обочины. За окном поджидала вечерняя темнота, я озиралась по сторонам, как «ежик в тумане», стараясь не отставать от новой знакомой и разобрать, в каком районе мы находимся.

– Не узнаешь местность? – спросила, улыбаясь, Клер.

– А она должна быть мне знакома? – удивилась я и поежилась от холода, пряча руки в карманы пуховика.

– Там, дальше по дороге, я тебя и сбила.

– Да?

Я закрутила головой в поисках того самого дома, с которым, как мне казалось, я уже попрощалась. Вот удача! Завтра точно завалюсь к Джонатану в гости.

«Вот так, внаглую, и завалишься? – спрашивало подсознание. – С этим пластырем на виске и хромоногая?»