Жестокие игры в любовь
Мике тогда и со стороны наблюдать ту сцену было неприятно, а уж самой становиться объектом подобных шуточек… нет, нет, не дай бог. Стать посмешищем – этого она боялась с самого детства и, хотя старалась не показывать виду, всегда относилась очень болезненно к тому, что о ней говорят и думают другие.
Она торопливо пересекла вестибюль, взяла в гардеробе пальто, накинула и, застёгивая пуговицы на ходу, выскочила на улицу. Пару секунд постояла на крыльце, пытаясь сообразить, откуда они с Лёшей пришли почти два часа назад. В густой синеве ранних октябрьских сумерек всё казалось каким‑то другим.
Шли они мимо парковки, это она помнила. Им ещё приходилось лавировать среди плотно стоящих машин.
Как раз в этот момент чуть поодаль одна из машин, пиликнув, мигнула фарами.
Точно, спохватилась Мика, вон она, эта парковка. Устремившись на свет фар, она не обратила внимания, как от стены здания отделилась чья‑то тень и последовала за ней…
16
Мужчина нагнал её уже на парковке. Поймал за локоть и, тяжело дыша, сказал:
– О‑о, снова ты. А я гляжу, ты или не ты. Ну как голова?
Мика испуганно шарахнулась. Мужчина то ли решил, что она падает, и придержал её, то ли просто не хотел выпускать, но локоть сжал ещё крепче. Черты его были скрыты полумраком, но Мика сразу его узнала – это он провожал её до уборной и настойчиво предлагал помощь. Но откуда он здесь? Следил? Мике казалось, что от одного его взгляда под кожу пробирается мертвенный холод.
Она видела, что мужчина улыбался. И отчего‑то эта улыбка пугала её ещё больше. Леденящий страх проник до самых костей и сковал её точно паралич.
– Тебе куда? – прошелестел он. – Я подвезти могу. Идём?
Надо вырваться, надо закричать, позвать на помощь, думала она, но язык словно одеревенел и тело не слушалось.
– Идём же? Подвезу, куда скажешь. Или может…
Он потянул её в сторону. К счастью, оцепенение было кратковременным. Рывком она выдернула руку и отскочила от него:
– Не трогайте меня! Что вам от меня нужно?
– Да успокойся ты, – мужчина нервно хохотнул. – Ничего не нужно, ничего…
Он медленно шёл к ней. Она отступала. И людей, как назло, поблизости нет. Никого, ни единой души. Откуда‑то издалека доносились звуки города, но рядом она слышала лишь его тяжёлое дрожащее дыхание.
"Господи, пожалуйста, только не это!" – мысленно взывала она с отчаянием.
– Не подходите! Я сейчас закричу.
– Я же ничего тебе плохого не сделал. Помочь хотел, – вкрадчиво звучал его голос. – Не бойся, моя хорошая.
– Ничего мне не надо! Уходите!
– Ну что ты? – Он неумолимо приближался, оттесняя её в дальний край парковки, куда даже свет фонаря не доползал.
– На помощь! – что есть сил закричала она, но кто бы её здесь услышал…
Что делать? Что? Мысли лихорадочно метались. Если она побежит, он её догонит. И куда бежать – тоже вопрос? Она пнула ближайшую машину, надеясь, что сработает сигнализация, но чуда не случилось.
– Тихо‑тихо, девочка… Я ж ничего, я только помочь хочу.
– Эй, мужик, отвали от неё, – раздалось вдруг за его спиной. – А то тебе самому сейчас помощь понадобится.
Колесников! Как он здесь оказался? Впрочем, неважно. Главное, что он так вовремя!
Он подбежал к ним и буквально наскочил на мужчину. Толкнул раз, другой. Тот только отступал.
– Ты кто такой? Тебе чего надо? – наступал Колесников. – Мика, он тебя обидел?
– Мы просто разговаривали, – пятился от него мужчина. – Я просто предложил девушке… подвезти, ничего такого…
– Вали давай… просто разговаривал он…
Мужчина вскинул ладони в примирительном жесте:
– Всё, всё, я ухожу. Я ничего плохого… ничего…
Мужчина, проворно огибая машины, быстро удалился.
– Ты как? Нормально? – Колесников подошёл к ней, взял за плечи, наклонившись, встревоженно заглянул в глаза. – Он тебе ничего не сделал?
Она покачала головой.
– Напугал только.
Только тут Мика увидела, что Колесников совсем раздетый – в шортах и майке. А на дворе всё‑таки конец октября…
– Пойдём отсюда, – схватил он её за руку и уверенно потянул назад, к зданию спортивного комплекса.
В вестибюле он выпустил её ладонь. Выдохнул шумно и коротко передёрнулся, как от озноба, энергично потёр предплечья.
– Замёрз? – спросила Мика.
– Ничуть, – явно соврал он.
– Холодно же на улице.
– Я же горячий, – сказал он это хоть и с улыбкой, но так, что Мику и саму от смущения кинуло в жар.
Да он ещё и смотрел на неё из‑под полуопущенных ресниц так, словно разгадал её смятение. Вон и улыбочка самодовольная промелькнула. Буквально на миг, но Мика успела заметить, однако сейчас, в приступе благодарности, она простила бы ему многое, а уж безобидное самодовольство – и подавно.
К тому же в следующую секунду он уже посмотрел на неё серьёзно, даже виновато и без тени улыбки произнёс:
– Слушай, Мика, прости меня, пожалуйста. Я не хотел… – Он вдруг поднял руку и провёл пальцами по её лбу.
От его прикосновения затылок и плечи осыпало мурашками, точно под кожей пропустили лёгкий разряд тока. И во рту моментально пересохло.
– Ничего, игра же, всяко бывает, – облизнув губы, промолвила Мика. – Да мне и не больно уже.
И это правда – боль, гул, головокружение, всё уже прошло.
А он, уловив её движение, уставился теперь на губы, ещё сильнее вгоняя Мику в краску.
– Всё равно прости, – пробормотал он и лишь спустя долгое мгновение поднял на неё глаза. Казалось, будто он стряхнул с себя морок. – Знаешь что, я тебя провожу, а то мало ли кто ещё к тебе пристанет по дороге. Ты подожди тут, я сейчас быстро переоденусь. Только не уходи!
Он умчался, а Мика осталась в холле. Ждать пришлось недолго – и пяти минут не прошло, как он вернулся, на ходу натягивая куртку.
– Пошли быстрее, сейчас сюда хлынет толпа, – сообщил он, взял её за руку и потянул на выход.
– А чем тебе толпа помешала бы? – еле за ним поспевая, со смехом спросила Мика. Хотя сама тоже хотела избежать ненужных встреч.
