Жестокие игры в любовь
– А зачем нам свидетели? – повернулся он к ней и посмотрел так, что лицу сделалось горячо.
Преодолев смущение, Мика всё же поинтересовалась:
– Свидетели чего?
– Вдруг я захочу тебя поцеловать, – ответил он.
Мика скосила на него ошарашенный взгляд, но пока придумывала ответ, он уже с усмешкой добавил:
– Да и от поклонниц отбоя не будет.
Мика деликатно улыбнулась. Всё‑таки какой же он самовлюблённый и самоуверенный нахал! И почему в других эти качества её всегда неимоверно бесили, а в нём – лишь улыбку вызывают?
Но, чёрт возьми, он её сегодня спас! Нет, может, и без его вмешательства ничего страшного и не случилось бы. Тот мужик не выглядел агрессивным, но он следил за ней, приставал… Неспроста же. И напугал он её здорово! Всё‑таки ей невероятно повезло, что Колесников там оказался. Надо его поблагодарить.
Тут Мика осознала, что ей почему‑то трудно назвать его по имени. Прямо язык не поворачивается, хотя, если подумать, что тут такого? Но вот поди ж ты… Она ведь ещё ни разу напрямую к нему не обращалась.
– Женя, – наконец пересилила себя она, – спасибо тебе, что отогнал того мужика. Это было страшно…
– А кто он?
– Без понятия. Пристал какой‑то…
– Вот сволочь.
– Да. Спасибо тебе.
Он лишь пожал плечами, мол, что такого.
Некоторое время они шли молча. Мика ждала, что он что‑нибудь скажет, но Колесников явно болтуном не был. А вот её это молчание тяготило – неловкость и напряжение чувствовались так ещё острее. И рука его, державшая её ладонь, казалась очень горячей.
Мика всё же не выдержала и спросила:
– А как вообще ты там оказался? На стоянке?
– Тебя искал… Я же чуть не умер, когда увидел, что в тебя попал. А потом ты так выбежала из зала… Я вообще перепугался, думал, что тебе плохо стало. Ну и извиниться хотел. Но пока там замену произвели, то да сё, я вышел – ты уже куда‑то убежала. Я походил, поспрашивал, потом спускаюсь в холл, гляжу – ты как раз уходишь. Я тебя даже позвал, но ты не слышала. Я далеко был. Ну и побежал за тобой на улицу…
– Как хорошо, что ты пошёл меня искать, – выдохнула она, затем поинтересовалась: – А матч‑то закончился?
– Ну, теперь уже да.
– И кто победил?
– Без понятия, – беспечно ответил он, а Мике вспомнились слова Лёши о том, что не командный он человек, что исход матча его мало волнует. Наверное, так оно и есть. Подумав, он добавил: – После того, как я в тебя попал, мне уже не до матча было.
Мика почувствовала, как его пальцы легонько погладили её руку, словно очертили полукруг. Почти неуловимая, несмелая ласка. Но она сделала вид, что не заметила, только зарделась сразу, но в сумерках этого всё равно не видно…
17
Они не поехали на маршрутке. Не сговариваясь, весь путь проделали пешком. Сначала Мика ужасно смущалась от его близости, да он ещё и держал её за руку…
Но когда они перебежали дорогу в неположенном месте под возмущённый визг клаксона и от этого мелкого нарушения оба вдруг расхохотались, неловкость как‑то сама собой отступила. Ну а когда он остановился у киоска, чтобы купить банку колы, а потом так и не взял её снова за руку, Мика неожиданно для себя ощутила что‑то вроде досады.
Вообще, когда Колесников что‑нибудь говорил, а он в основном бросал шутливые фразы о том о сём, ей было смешно и легко, но когда он молчал – сразу возникало напряжение. И он тоже наверняка это чувствовал. Однако чем ближе они подходили к её дому, тем дольше становились паузы и тем острее ощущалась неловкость.
Что удивительно, он тоже держался далеко не так уверенно, как обычно. Даже когда изредка шутил, по тону, по голосу чувствовалось, будто он превозмогает какое‑то внутреннее стеснение. Это так на него не похоже!
Сама же Мика и вовсе заговорить больше не решалась, да и не знала, о чём, ничего умного в голову не приходило.
В этот раз Колесников не стал спрашивать, а зашёл в подъезд вместе с ней, проводил до самой квартиры. И не ушёл сразу, остановился, привалившись плечом к стене возле её двери.
Вот теперь точно надо что‑то сказать, подумала Мика, теребя пуговицу у пальто. Только вот что? И зачем он так смотрит? Будто сам чего‑то ждёт от неё.
– Спасибо, что проводил, – вымолвила Мика первое, что пришло на ум.
– Ну как тут не проводить, – хмыкнул он, – когда к тебе так и норовят пристать всякие.
– Да… сейчас это смешно, а тогда было очень жутко. Я страшно испугалась…
– Понимаю. Я и сам за тебя перепугался, – почти шептал он, наклонившись к ней ближе, отчего у Мики затылок взялся мурашками. Опустил взгляд на губы, но… поцеловать так и не решился почему‑то… Затем и вовсе отстранился от неё, припал спиной к стене и затылком.
Вот бы знать, о чём он сейчас думает!
Но он почти сразу сбросил с себя эту серьёзную задумчивость, скосил на неё глаза и уже шутливо, с улыбкой сказал:
– Непросто живётся нам, красивым людям, да?
Мика усмехнулась – ох уж эти его шуточки!
– Думаю, тебе‑то грех жаловаться. Непохоже, чтобы ты сильно мучился от женского внимания. По‑моему, тебе это только в радость.
Он коротко засмеялся, но тут же возразил:
– Откуда ты знаешь, что мне в радость?
– Ну… просто вижу.
– Иногда всё не так, как кажется.
– Да ладно. Хочешь сказать, ты недоволен, что нравишься девочкам?
Он пожал плечами, мол, всё равно, но при этом улыбался. Ну конечно, он кривил душой! Все же парни этого добиваются.
– Всяко бывает. Вот помню, ходили мы в позапрошлом году на день рождения Оксаны Громовой. Выпили мы там и… – Он замолк, видимо, вспомнил, но рассказывать не захотел, только с усмешкой качнул головой. – Короче, я там еле ноги унёс.
Тут замок щёлкнул, и в подъезд выглянула бабушка. Стрельнув сердито взглядом в Колесникова, она многозначительно посмотрела на Мику и кивком указала на квартиру, мол, давай уже домой.
– Сейчас, ба, иду.
