Жестокий
Я еще некоторое время пялилась на потухший гаджет, а после сунула его в карман и застучала каблучками в сторону дома.
Во внеурочном звонке был один большой плюс, я забыла что нужно чихать. К тому времени как зашла в квартиру хворь ненадолго отступила.
Даже немного обрадовалась, что не придется проходить множество процедур, которыми сопровождается процесс выздоровления. Как то попарить ноги с горчицей, подышать над горячей толченой картошкой, непременно укрывшись мохнатым пледом, выпить обжигающего молока с ложкой меда и кусочком сливочного масла.
С детства молоко с медом и маслом всегда ассоциировалось у меня с болезнью. Мама постоянно меня им пичкала, когда я только начинала подкашливать. Лечебного свойства данного напитка я не особо понимала, но пила исправно, чтобы не расстраивать любимую мамочку.
И вот теперь, став взрослой, я вспоминала все дедовские способы выздоровления. Дешево и сердито.
В холодильнике, стоило в него заглянуть, не оказалось масла. Это была первая очередная ласточка из череды несчастий, выпавших на мою многострадальную голову.
Пришлось заменить молоко с медом и маслом просто горячим чаем, даже без малинового варенья. Его тоже не оказалось. То, что я привезла от мамы, давно кончилось, а другого у меня не было. Магазинное я не признавала.
В качестве замены жгучей горчицы пришлось использовать щепотку соли. Отчего вода в тазу, вместо того, чтобы быть радостно желтой, оказалась мутно‑ прозрачной. Еще я выяснила, что соль, которую ежедневно добавляла в еду, на заводе плохо промыли. И в ней грязи целый вагон и маленькая тележка.
А я, между прочим, ее употребляю в пищу.
Но последней каплей оказалась потухшая лампочка в ванной комнате. С раннего утра, когда я собиралась на работу, она горела. А вот вечером решила умереть. Погибнуть бесславной смертью. Чтобы ее поменять, потребовалось лезть на шатающийся стул.
Плафон светильника располагался под потолком. Я рассчитывала быстро его снять, вынуть лампу, вкрутить новую и забыть на некоторое время о подобного рода неприятностях.
Оказалось, зря.
Плафон каким‑то волшебно‑злым образом выскользнул у меня из рук. И с грохотом приземлился на плитку в ванной. Соприкосновение стекла и кафеля ни к чему хорошему не привело. Стекло не выдержало единоборства с глиной. Рассыпалось на мелкие части. Стеклянная пыль вперемешку с осколками покрупнее усыпала не только пол, но и коврик, мои снятые домашние тапочки и все до чего могла дотянуться.
Я громко застонала, признавая свое поражение в удачливости.
Мало мне расходов на квартирную плату, так теперь еще придется покупать новый светильник хозяину квартиры. Но до этого следовало убрать все то, что сотворил разбившийся плафон.
С уборкой стекла и осколков я провозилась до глубокой ночи. Сил не было. Приходилось выискивать внутри себя скрытые резервы, которые никак не хотели находиться.
В конце концов я справилась с поставленной задачей. На то, чтобы умыться и почистить зубы ресурсов не хватило.
Думала, что на минутку прилягу на диван, а оказалась, что провалилась в беспамятство.
Проснулась от ощущения пустыни во рту. И случилось это уже когда за окном рассвело.
Дотронувшись до лба поняла, я все же заболела.
Температура шпарила по полной программе. Даже градусник не стоило брать, чтобы это определить.
Все же я простыла.
С трудом вспомнила, куда вчера положила телефон. Набрала номер Леночки и попросила сообщить начальству, что заболела.
Еле доплелась до ванной и туалета, чтобы совершить утренние процедуры и без сил рухнула в постель, надеясь, что температура пройдет точно также, как пришла, то есть сама собой.
ПОИСК РАБОТЫ
– Вы уволены! – торжественно заявил Ливанов, войдя в мою каморку.
– За что? – воскликнула удивленно, поднимая голову от документов. Пока меня не было ими никто не занимался.
– За прогул.
С неба посыпались камни. Такое испытала ощущение.
Случилось то, чего я боялась. Ливанов нашел за что зацепиться.
То‑то я не понимала почему со мной пару человек не поздоровались, когда шла по коридору. Они уже знали новости. Такого рода сведения разлетаются со скоростью ветра. Быстрее пули. Скорее солнечного света.
Даже Леночка и та отказалась выпить кружечку кофе, сославшись на свою занятость, хотя раньше постоянно отвисала у меня, отлынивая от работы.
– Но я же болела.
Не понимала как и за что можно уволить.
– А где ваш больничный? – ехидно спросил мужчина, щурясь, как довольный кот.
Оправдательного документа у меня на самом деле не было. А все потому что скорая помощь ко мне не доехала. Я несколько раз звонила в неотложку, но там всякий раз у меня интересовались самочувствием, говорили что все бригады заняты более серьезными вызовами и отказывались ехать.
После третьей попытки я на все плюнула. Позвонила на работу и объяснила ситуацию. В отделе кадров меня уверили, что все в порядке. Сегодня подобное сплошь и рядом. Условия пандемии диктуют свои законы. Мол, ничего страшного не случится, когда приду на работу, то напишу заявление задним числом, возьму свободные дни за свой счет. И не надо никакого больничного листа.
Скрепя зубы согласилась. А что мне еще оставалось делать? При высоченной температуре особенно не повозмущаешься и не покачаешь свои права.
Работодателю от такой ситуации, наоборот, огромный жирный плюс. Не надо оплачивать больничный.
Так думала.
Оказалось все иначе.
Ливанов воспользовался ситуацией, которую же сам по сути и спровоцировал. Если бы не попала под дождь, то ничего бы не было. Я не простудилась и не осталась дома болеть. А так, как не крути, во всем он виноват.
Сволочь.
– Мне сказали, что я могу написать заявление за пропущенные по болезни дни. За свой счет.
Попыталась исправить ситуацию.
