Амир

Мама всегда утверждала, что любовь невозможно скрыть, что она, как солнечные лучи, всегда найдёт способ пробиться через самую большую тьму и осветить все, что есть вокруг. Что ж, она оказалась права.

Кто знает, каким на самом деле был этот мужчина? Я ведь ничего о нем толком не знала. Мы встретились при не очень приятных обстоятельствах. Благодаря Андрею недопоняли друг друга , более того, Васильев нанёс ему материальный ущерб, за который никак не мог рассчитаться. Наверное, будь я на его месте, я бы тоже разозлилась. Возможно, я составила о нем неверное впечатление? Поспешила с выводами? Мама всегда говорила, что нужно доверять своей интуиции, но папа, в свою очередь, просил не делать поспешных выводов, постоянно напоминая, что, иногда, люди способны удивлять. В хорошем смысле этого слова.

Что ж, возможно, мне стоило дать ему шанс показать себя достойным человеком?

Следующий день не принёс ничего, кроме волнения, к которому, кажется, невозможно было привыкнуть. Я кое‑как привела себя в порядок, растолкала вечно не желавшего вставать вовремя Андрея и отправилась на занятия, но сосредоточиться хоть на чём‑то из того, что говорили профессора, не вышло. Мысленно я постоянно возвращалась к самому странному разговору в моей жизни, к этим до жути чёрным глазам, которые, казалось, могли поглотить меня, а ещё к предательству Андрея.

В голове не укладывалось, как он мог решить все за меня, как мог даже не поставить в известность того, что происходит. Начали закрадываться дурные опасения. А что, если в дальнейшем меня с ним ждало ещё большее разочарование? Что, если в браке Васильев показал бы себя с ещё худшей стороны? Я мечтала об одной семье. Об одном крепком союзе. Раз и навсегда. Я не желала бегать всю жизнь от одного мужчины к другому, объяснять своим будущим детям, что у одних один отец, а у других – другой. И, нет, я не осуждала тех, у кого не получилось, просто очень хотела быть среди тех, кому удалось.

Мы с Андреем знали друг друга, казалось бы, целую вечность. И он всегда мне нравится. С самого первого курса. Нет, я не была влюблена в него до беспамятства, не страдала от неразделенной любви с первого взгляда, но мне нравилось в нем все. И, когда он, наконец, спустя много дет переглядок, подошёл ко мне, счастью не было предела. Я была окрылённой, мне казалось, что к моим ногам положили весь мир. Затем нас захлестнули страсть, стремление узнать друг друга и конфетно‑букетный период. Даже, если у моего избранника и были недостатки, я их в упор не замечала. Хотя теперь начинала задумываться о том, что не только в серьезных ситуациях, но и в обычном быту с Андреем было не так просто, ведь, строго говоря, все было на мне. И уборка, и стирка, и готовка. Васильев занимался исключительно мужскими делами – раскидывал по дому носки, не опускал крышку унитаза, не закручивал колпачок на зубной пасте и почти каждое воскресенье устраивал с друзьями погром в квартире пол очередной футбол с пивом и чипсами. Правда заметить и задуматься обо всем этом я смогла только сейчас. С глаз будто спала пелена после вчерашнего разговора с Куижевым.

Я проходила, словно зомби все семинары и лекции, а на встречу с научным руководителем опоздала, чем вызвала праведный гнев. В деканат забыла предоставить список отсутствовавших, как староста, а в столовой пролила на себя горячий кофе, и была вынуждена целый день ходить с огромным пятном на груди. В общем и целом, день «удался».

Из университета я не смогла отправиться домой. При мысли о том, что я снова буду мучиться в неизвестности, метаться в мыслях, не имея никакого якоря, внутри все переворачивалось. Вчера я сбежала из офиса жуткого типа, потому что была в шоке и испытывала такую смесь эмоций, что требовалось время переварить их. Но сегодня я была готова к более приземлённому разговору. Мне требовалось знать, причём, чем больше, тем лучше. Например, что будет по истечению года, о котором говорил Куижев? Каким будет контракт, что в нем будет прописано и будет ли он вообще? Кто возьмёт на себя расходы по проживанию в чужих странах, ведь, что‑то мне подсказывало, что бородатый хам останавливался не в хостелах. А ещё я думала о том, что делать, чтобы погасить долг за машину полностью. Можно ли было отработать, скажем, два года и полностью его покрыть? Или, может быть, я могла бы работать дополнительно в офисе, тем самым, увеличив рабочую нагрузку? Конечно, разумно вставал вопрос о том, кто будет меня содержать эти самые год‑ два, но тут я не собиралась давать Андрею спуска. Раз он меня впутал в это грязное дело, то ему было и помогать!

Несмотря на своё плохое настроение, не самый лучший внешний вид и отвратную, промозглую погоду, я все решилась взять такси и как можно скорее поехать в офис к бывшему боссу жениха. На часах было четыре дня, дорога заняла бы плюс минус час‑полтора, что означало, что я должна успеть к концу рабочего дня. Думаю, для обсуждения деталей нам хватило бы и минут десяти. Разумеется, если его величество захотел бы уделить мне время

В этот раз офис Куижева встретил меня совершенной иной, отличной от предыдущей атмосферой. Ещё вчера секретарша Амира смотрела на меня свысока и демонстративно игнорировала, а уже сегодня выглядела так, будто не спала всю ночь. Глаза были красными, заплаканными, руки дрожали, а взгляд то и дело нервно блуждал по каким‑то разложенным перед ней бумагам.

Как и вчера мне велено было ожидать, когда его величество освободится и предложит мне аудиенцию. Пришлось ждать, а что было делать? Не закатывать же скандал.

Нет, можно было, но тогда неправа оказалась бы уже я. Жизнь в маленьком городе была одной, родители всегда учили меня быть воспитанный, сдержанной и вежливой, не опускаться до уровня склок и базарной ругани, но жизнь в столице все равно вносила свои коррективы. Даже самый правильный и воспитанный здесь приобретал жесткие черты характера, без которых просто нельзя было выжить.

Некоторое время я придавалась размышлениям, иногда бросала взгляд на настенные часы, стрелка которых неумолимо бежала вперёд, изредка оглядывала заинтригованным взглядом блондинку. Так прошло около получаса, после чего зазвонил рабочий телефон, от звука которого девушка вздрогнула, взглянув на аппарат так, будто тот был ядовитой змеей.

Интересно, это Куижев ее довёл или было что‑то другое? Если да, то тут я призадумалась, пытаясь понять, дело в строгом боссе или неродивой секретарше? Или, как говорят, виноваты всегда оба?

Я увидела, как девушка что‑то выслушала, а секунд через пять повесила трубку и, встав со своего места, куда‑то отошла. Подсобное помещение?

Я поняла, что это что‑то вроде кухни, когда она открыла дверь. Взгляд быстро уловил холодильник, бар, кофеварку, микроволновку. И я удостоверилась в своей правоте, когда через пару минут девушка вышла оттуда с подносом, на котором тряслась чашка с кофе. Дрожь в руках она так и не уняла.

Я проводила ее жалостливым взглядом, который она не заметила и осталась ждать в приемной, отмечая, что она просто утыкана камерами. Куижев был параноиком? Может быть, тут ещё и датчики слежения были? Впрочем, наверное, будь я так же богата, и тоже опасалась… разного. Чего там обычно опасались богачи?

А отвлеклась я уже на громкий звук. Секретарша буквально выбежала из кабинета шефа, не стараясь скрыть ни слёз, ни истерики. А вслед я услышала гневный бас о том, чтобы сама пила ледяной кофе!

Так‑так, вот, значит, какими были проблемы в раю? Кое‑как стараясь удержаться на высоченных каблуках, секретарша выбежала из приемной и, что‑то мне подсказывало, что в сторону уборной, где проплачет с полчаса.

Я тяжело вздохнула, откладывая сумку с колен. Сколько ж ещё ждать‑то?