Амнея28: Две вечности. Асфиксия

В конце концов, туго переплетающиеся ветки разомкнулись, и мы оказались на небольшой поляне, с одной стороны окружённой лесом, с другой – заканчивающейся невысоким обрывом. Внизу под ним задорно журчала речка. Вид с утёса открывался захватывающий и был как глоток свежего воздуха после мрачной гнетущей чащи. Перед нами раскинулось чёрно‑бурое полотно, окутанное клочками тумана. Там, среди извивающихся стволов и старых камней, скрывались тайны, ведомые лишь обитателям заповедника.

Я представила, как иду, приминая ногами сухую листву, и не могу отыскать дорогу в тумане. Захватывающе и жутко.

Илай выбежал вперёд, раскинув в стороны руки.

– Ну что, как вам местечко?

Мы все отозвались одобрительными возгласами, после чего разбрелись кто куда. Я запрокинула голову и попыталась впитать в себя умиротворяющий вид бескрайнего серого неба.

– Летом здесь, наверное, ещё красивее.

Не успела я закончить мысль, как меня ослепила фотоаппаратная вспышка.

– Попалась, Ли, – хихикнул Илай. – Естественные фотографии – самые лучшие.

Дэбра тут же заспорила, утверждая, что фото – это произведение искусства, и в него нужно вкладывать немалые силы. Пока они перебрасывались колкостями, я завладела фотоаппаратом и отошла подальше, планируя запечатлеть на память каждый уголок поляны.

Я максимально приблизила вид леса на экране, и деревья стали напоминать расплывчатые серые тени. Из таких никогда не получится достойной фотографии. На миг показалось, что между кривых стволов мелькнул силуэт. Я поспешила ещё сильнее приблизить фокус объектива, но нет, деревья лишь изредка покачивали ветвями, словно разводили руками и говорили: «А ты чего хотела?»

– На что смотришь, Ли? – раздался сбоку голос Винсена.

– На деревья. И на кусты. И снова на деревья.

– Предлагаю перейти на облака.

– Почему бы и нет.

Я любила фотографировать облака. Признаться, дома в комоде у меня хранилась флэшка с целой коллекцией этих вечно меняющихся белых красавцев.

– Можно мне? – попросил Винсен, указывая на фотоаппарат.

Я кивнула.

– Хочешь что‑то заснять?

– Да, что‑нибудь интересное.

– Интересное? – я осмотрелась по сторонам. – М‑м, эта коряга вполне любопытна. Напоминает паука. Или змею. Или лошадь. Или всё‑таки слона?

Я зашагала туда‑сюда, пытаясь найти что‑нибудь, достойное фото, и услышала щелчок фотоаппарата.

– Нашёл что‑нибудь? – спросила я, поворачиваясь к Винсену.

– Да, – ответил он с невозмутимой улыбкой. – Самое интересное, что возможно увидеть в заповеднике.

– Лучше отдай фотоаппарат обратно, – пробурчала я.

Винсен рассмеялся. Я продолжила атаковать снимками облака. Какое‑то время мы молчали.

– Послушай, – протянул Винсен, хмурясь как человек, пытающийся о чём‑то вспомнить. – Почему ты сказала, что Нолан пугает?

– Не знаю. Может потому, что он выглядит так, словно не спал десять лет. Испугалась, что его мешки под глазами превратятся в две чёрные дыры и засосут вселенную.

– Я же серьёзно.

– Я тоже.

Винсен вздохнул и сразу же улыбнулся, стряхивая мрачную задумчивость.

– И ладно. Не забудь сфотографировать, как Дэбра кидает Илая с обрыва.

Он ушёл, а я в недоумении смотрела в его широкую спину, показавшуюся слегка сгорбленной под гнётом мыслей. Не удержалась и сфотографировала, как ветер взъерошил его обычно аккуратно причёсанные волосы.

Зачем Винсен приехал в «Амнею»? Здесь он постоянно витал в облаках.

 

* * *

 

Неминуемо приближалось время обеда. Мы собрались возвращаться в гостиницу и развернулись к тропе, но в тот же миг за нашими спинами раздался смех Илая, заметно усиленный открытым пространством утёса.

Он определённо что‑то задумал.

Мы одновременно совершили поворот на сто восемьдесят градусов, встречаясь с широкой улыбкой друга.

– Та‑да‑а‑а.

Помощник профессора выставил перед собой руки, в которых держал несколько листов разноцветной бумаги.

– Ты ведь не начнёшь сейчас показывать фокусы, не? – испугалась Дэбра.

Илай взмахнул бумажными листами, как фрейлина веером.

– Что же я задумал? Ничего особенного. Небольшое мероприятие, которое нарёк: «Трогательный момент, что заставит ваши сердца трепетно забиться в груди».

– Ничего не понятно, – призналась я.

– Не попробуете угадать?

– Оригами? – предположила Корделия.

– Это первое, что приходит в голову, – согласился Джошени. – Если только мы не будем рисовать карту сокровищ. Или писать послания, чтобы зарыть их в капсулу времени. Хах, слишком много вариантов.

– Не могу сказать, что вы далеки от истины.

Дэбра тяжело вздохнула.

– Я пробовала однажды соорудить журавлика. В итоге получился не то, чтобы журавлик…

– А я люблю оригами, – сказала Корделия. – Мы с Юнией часто складывали разных зверушек. Жаль, что перестали.

– Я обычно по полчаса трачу на каждую складочку, – призналась я. – Аккуратность превыше всего.

Винсен скептически осмотрел окрестности и поинтересовался:

– Но мы ведь не будем ничего складывать на поляне в лесу, Илай?

– Хе‑хе. Что ж, пришло время раскрыть карты. Я предлагаю вам взять по листу бумаги, написать на нём ваше самое сокровенное желание и, сложив в самолётик, запустить с этого утёса!

– На удивление хорошая идея.

– А все остальные мои идеи ни на что не годны?

Корделия с восторгом захлопала в ладоши.

– Очень трогательно, правда? Мы словно отправим частичку наших сердец в небеса.

– Именно!