Ангел с человеческим сердцем

зал в уютную кабинку с накрытым на пять персон столом. Вместо стены красовалось большое, просторное окно с видом на аллею, тонущую в людском потоке. Люди были везде: расхаживали по тротуарам, выходили из небольших частных магазинчиков, сидели на красивых изогнутых скамейках и в кафе под открытым небом… Вдруг захотелось пройтись по улицам города, поесть мороженого и подумать о чем‑то несуразном и не имеющем значения, а не сидеть здесь взаперти, поддерживая светские беседы. Но мысленно себя одернула и заставила сесть, успокаиваясь тем, что вечер только начался и, возможно, все пройдет не так скучно, как предполагается. Глава 2. Голоса

Ник и Роберт выглядели очень взрослыми в костюмах и галстуках, а девушки, несомненно, сияли в вечерних платьях. Мы сидели уже минут пятнадцать, изредка переговариваясь о незначительных вещах, и меня начинало раздражать то, как смотрел на меня Роберт. Вообще от него исходила странная отталкивающая аура. Ужасные, прожигающие взгляды, которые он бросал в мой адрес, казалось, сканировали душу. Он смотрел прямо перед собой в момент, когда у меня вдруг заложило уши и сердце забилось в районе горла. Я не сводила с него глаз и точно знала, что он молчал, тогда как в моей голове отчетливо раздался его голос: «Вы сильно давите на нее! Она не выдержит… Пожалуйста, не надо так». Я чуть было не вскочила от неожиданности, но удержала себя на месте неимоверными усилиями и вопросительно посмотрела на него. Он поднял на меня свой, не менее вопросительный взгляд. Глубоко вдохнув воздух, попыталась успокоить взбунтовавшуюся фантазию, повторяя про себя: «Все хорошо, Элизабет. Показалось. Это проклятые транквилизаторы… Только никому не говори об этом, иначе окажешься в смирительной рубашке!» Опустила глаза и нервно затеребила браслет на руке, когда вновь услышала голос, но уже не Роба: «Это не твое дело, Роберт!» Он снова смотрел на меня, но теперь в глазах отражалось нечто похожее на жалость. «Что за черт? Неужели схожу с ума?» Яркое дежавю пронзило до самого сердца от последней мысли, но с чем было связано, не смогла понять. В голове уже роились мысли, только ни одну из них поймать не удавалось – они ловко выскальзывали из неуклюжих пальцев моего израненного сознания. «Я что слышу голоса? Нет – не то… Голоса обычно разговаривают конкретно с тобой, а мне показалось, что они отвечали друг другу и совершенно не рассчитывали на то, что я их услышу». Во время попыток унять разбушевавшееся сознание, принесли горячее, все тут же приступили, кроме меня и Роба. Он снова странно смотрел на меня, но в этот раз взгляд был другим – пронизывающим, отчужденным и жалостливым. Хотелось выбежать из ресторана и убежать куда глаза глядят, только бы не чувствовать на себе этот измученный виноватый взгляд. Потеряв всякий аппетит, несмотря на то, что берегла его, так и не поев дома, стала ковырять ложкой суп, даже не удосужившись попробовать. К концу поедания первого блюда, ребята оживленно обсуждали поход в кино на следующей неделе и пытались втянуть меня в разговор. Я отвечала коротко, не задумываясь, только бы они поскорее оставили меня в покое. Роб любезничал с Сони, а та оживленно хихикала, но время от времени я тонула в шоколаде его глаз, совершенно ничего не понимая. «Кто эти люди, которых я называю друзьями? Почему они себя так странно ведут? И что это был за разговор в моей голове, участником которого я стала невольно?» Нужно было остаться наедине с собой, иначе предчувствовала, что могу выкинуть что‑то не очень умное. Принесли второе, и ребята стали радостно опустошать свои тарелки. Я встала, извинившись, и ощущение дежавю накрыло меня во второй раз, когда Ник схватил меня за руку и предложил помощь. Я отказалась и вышла. Воздух был желанно прохладным, но на улице, кроме стоявшего ко мне спиной человека, никого не было. Я судорожно схватилась за парапет и опустила голову вниз. «Такое ощущение, что я что‑то пропустила из своей же жизни. Друзья меня не узнают, что‑то не так с моим душевным состоянием и из памяти выпал целый кусок жизни со всеми впечатлениями, ощущениями, радостями и слезами. Постоянное дежавю можно списать на потерю памяти, но изменения в отношении к друзьям…» Странные голоса, непонятность происходящего и уже надоевшие мне разборки с самой собой стали той самой солью, которую кто‑то невидимый сыпал мне на рану. Уже скоро мне надоело стоять вот так в одиночестве и разбирать аврал в своем внутреннем мире. «Если мне слышатся голоса, значит, я сошла с ума! Но плюсы есть во всем! И даже в этом. В данной ситуации можно послушать, о чем они говорят без чувства вины. Ведь это не я ворвалась в их разговор, а они влезли в мою голову». Я уверенно развернулась в сторону входа. Человек у ресторана все ещё стоял ко мне спиной. Все бы ничего, только он просто стоял. Не курил, не высматривал кого‑то, а просто стоял. И в ресторан не собирался, судя по наряду: кроссовки, спортивные фирменные штаны и футболка. …Улыбнувшись и извинившись перед друзьями еще раз, я села за стол, и принялась за еду. «Если настроение уже не вернуть, хоть поем от души, так сказать, отомщу талии за несправедливость мира!» – Хорошо, что вернулась в этот раз… – загадочно произнес Ник, и ребята довольно расхохотались, как будто он озвучил их мысли. Я так и осталась сидеть с вилкой в руках, не понимая предъявленного обвинения. «Наверное, пора привыкать к состоянию «казалось, что хуже быть не может, но оказалось, что у меня бедная фантазия…» Вопросительно посмотрев на ребят, увидела смущение Ника и испепеляющую злость во взгляде Роба. Мое терпение закончилось. Я встала из‑за стола и собралась уйти, краем глаза успев заметить, что Роб вскочил. Его остановил голос в моей голове: «Пусть идет!» На что Роб почти закричал: «Не надо ее так мучить!!! Она здесь не при чем!» «Мы почти закончили, Роберт, ты можешь быть спокоен, завтра уже будем дома». Усилием воли, которая была сегодня в ударе и ни разу меня не подвела, я не остановилась и выбежала из ресторана под крики Лорен: – Роб, почему ты стоишь, она же в таком состоянии за руль сядет!? Больше я ничего не слышала – то и дело, спотыкаясь на каблуках, бежала к машине, припаркованной за углом, сдерживая рвущиеся из груди рыдания. Заблокировав двери уже изнутри и откинувшись на сидении, пыталась утихомирить ненависть и злость на несправедливость окружающего мира. «Жаль, на то, чтоб поплакать, нет слез – не отказалась бы… Лорен права, садиться за руль в таком состоянии опасно, да я и не спешу…» Не знаю сколько ещё просидела бы, молча разглядывая свое отражение в зеркале, если бы в свете фонарей вновь не увидела бы того человека, снова стоящего спиной ко мне. С губ сорвался нервный смешок. Злость стала подниматься с новой силой из глубин моей души, в нормальности которой я начала сомневаться еще утром. «Если еще немного здесь побуду, то без жертв не обойдется!» Улыбнувшись про себя, поразилась резким сменам своего настроения и завела мотор. По пути домой снова потратила на пробки около получаса, в течение которых вспоминала и обдумывала то многое, что успело произойти со мной за день. «Даже удивительно, как столько событий уместилось в рамках одного дня. Почему ребята так смотрят на меня и ничего не рассказывают? Почему взгляд Роба полон сожаления? Кто эти собеседники в моей голове и почему Роб с ними разговаривает? Так, отсюда поподробнее… Он с ними разговаривает и его я вижу, а их – нет…» От резкого удара по тормозам сзади противно заскрипели чьи‑то колеса. В боковом зеркале я увидела перекошенное лицо парня, напуганного моими движениями. Непристойные выражения в мой адрес отчего‑то совсем не вызывали обиды, напротив, мне хотелось громко засмеяться в ответ. Я открыла окно, высунула голову и показала средний палец. Он немедленно объехал меня и с криками: «Ненормальная!», – надавил на газ. «И правда ненормальная, откуда во мне столько цинизма и глупости? Я ли это вообще?» …Оставив машину перед домом, я почти что вползла в дом – уставшая и измотанная. На мне не было лица, а во мне – сил. С трудом добравшись до кровати, игнорируя вопросы мамы о том, как провела вечер, и даже не переодеваясь, просто провалилась в сон. Глава 3. Крупицы памяти