Ангел с человеческим сердцем
«Неужели это имя все же значило для меня так много, что даже боль становится наркотиком? Если это так, то возможно ли через него нащупать дорогу к своей памяти?»
Уловила, мелькнувшую светлячком мысль, что мне приятно выговаривать загадочное имя и боль второй раз не столько пугает, сколько завораживает.
Зрительно поймала какое‑то движение снаружи, под окном, и на мгновение забыла обо всем. На меня смотрел парень. Черты лица не говорили ни о чем – была уверенна, что вижу его впервые. Он отвел глаза, уловив мой взгляд. Пыталась понять, что именно настораживало в его лице. Боль? Сожаление? Ненависть?
– Элизабет… – окликнула меня подруга.
Повернуться было все еще больно, но мне не хотелось, чтоб она догадалась о глупой выходке. Натянув на лицо улыбку, и мысленно корчась в конвульсиях, повернулась к ней и молча пошла к выходу. На то, чтоб что‑то сказать, не было сил и она, удивленная моей каменной походке, послушно поплелась следом.
Глава 8. Мгновение истины
Мы купили по списку все, что необходимо для поездки и с трудом удержались от лишних затрат. Денег было не слишком много, а во Флориде еще предстояло потратиться на сувениры и возможно, что‑то более стоящее из одежды, чем то, что мы собирались купить здесь.
В планах под знаком вопроса маячил поход к бабушке. На самом деле он относился больше к прибыльной части путешествия, чем к затратной, но это не сильно волновало – никогда не питала к деньгам пылких чувств.
День клонился к вечеру – я отвезла подругу и подъехала к своему дому. Дневная жара сходила на нет, но воздух все еще обжигал при вдохе. Дома, конечно же, было прохладней, чем на улице, но прощаться с этим днем не хотелось и, сев на скамейку возле дома, я уставилась на небо.
«Завтра вечером самолет, и я не увижу этот город целую неделю…»
Пыталась уловить и оставить в памяти каждое мгновение, коснувшись его своими мыслями.
«Что меня удерживает в этом городе, кроме того, что я в нем родилась? Как бы сложилась моя судьба, если бы еще ребенком мы с мамой уехали жить к бабушке? Возможно, уже бы вышла замуж…»
Представлять себя в белом платье и с кольцом на пальце оказалось приятнее, чем хотелось бы, но мне казалось, что я еще долго буду одинока. От последней мысли кольнуло в сердце, а в сознании всплыло заветное имя.
Так и крутясь на языке, оно сводило с ума. Хотелось снова испытать то странное наслаждение, которое сопровождалось неистовой болью. Я боролась с собой из последних сил, и моему счастью не было предела, когда увидела, что мама сворачивает на обочину. Убегая от самой себя, вскочила и поспешила ей навстречу.
Мама совсем недавно научилась водить машину – тогда, когда решила, что купит мне новую, а старую возьмет себе. Мэри очень умело для новичка справлялась с управлением этого «корабля» (так она ее называла), несмотря на то, что ездила со скоростью 40 км/ч.
– Как я без тебя целую неделю? – пела она мне в ухо, крепко сжимая в объятиях.
Слова ласкали слух, усиливая свое воздействие тем, что их произносила мама, которая раньше сдерживала эмоции, и даже обычное объятие стоило ей непомерных усилий и уговоров самой себя.
После нашего разговора о болезненном для нее воспоминании, мы очень сблизились, и я полагаю, что причина заключалась в страхе. Когда близкие люди находятся на волоске от смерти очень трудно прийти в себя и жить как прежде. Меняется все: мировоззрение, отношение к окружающим и в целом к жизни. Пока я лежала в коме – мама перенесла настоящую душевную драму. В страхе, что останется совершенно одна, она винила себя в том, что не дала мне столько, сколько могла бы, и не говорила того, что чувствовала. Она молилась, чтобы все стало как раньше, и я снова могла встать на ноги.
«Думаю, стоит сказать спасибо мои тайным недругам и за новый уровень наших с ней отношении тоже…»
Разделив воображаемую страницу пополам и надписав получившиеся колонки как «‑» и «+», я фантазийным пером записала туда результаты их работы, за которые могла бы поблагодарить и, наоборот, возненавидеть. И черт возьми, плюсов, полученных в результате их тайной деятельности в моем сознании, получилось больше, а минус пока один, и то обобщенный – они забрали мою память.
За незнанием того, что было в этих воспоминаниях, решила отложить написание им благодарственных писем и почетных грамот за свершенные достижения на поприще моей жизни.
Идти наверх, оставаясь с хищными мыслями наедине, как‑то не хотелось, да и с мамой удастся поговорить не раньше, чем через неделю, поэтому, я дала волю эмоциям и наговорилась с ней досыта еще в течение двух часов.
Поднявшись наверх в половину второго ночи, открыла окно, вдохнула умопомрачительный своей прохладой ночной воздух и запрыгнула в кровать. Сон уже одолевал, но бурная деятельность моей фантазии не давала мне покоя и требовала завершения душевных терзаний, начатых еще вечером на улице.
Долго боролась с собой, не желая вновь переживать жуткую боль, пробирающую до самых костей, и в тоже время отчаянно уговаривала свою волю, что это необходимо для того, чтобы понять причину наслаждения, таящуюся за ней.
В конце концов, я сдалась – спрятала голову под подушку и громко произнесла, пока не передумала:
