Байесовская игра

Если бы она знала, что я смотрю, я бы понял – потому что все, что она делала до этого момента, было извращенным, пугающим в своей привлекательности ухаживанием.

Я с ней не справлюсь… Эта немецкая овчарка – Мэрилендская овчарка – не для меня.

Она американка, она из Балтимора, отец – известный шеф‑повар, мать – журналистка… Я не хотел о ней ничего знать – но так было нужно, чтобы понять, что от нее ожидать.

Я просто объект ее интереса. Никогда не думал, что окажусь в такой ситуации – где есть повод пожаловаться на харасмент.

Мне, как назло, нужно сопровождение на мероприятие в Деннерляйн – потому что все министерские бараны придут с женами или мужьями, и нужная мне дипломатка приведет своего мужа, очередного осла с беспокойным членом – про которого уже шутят в компании тех, с кем я иногда отдыхаю в Кит‑Кате.

Я сидел в кабинете, закинув ноги на стол, и перебирал черные бумажные квадраты. Уже одиннадцать – и один белый.

Может, это Мэллори? Отпечатки на белом листе – не только потому что она подняла его с пола… Нет, это не Мэллори.

Она слишком прямолинейна – даже в своей услужливой осторожности – чтобы загадывать загадки.

Я лгал себе, когда возмущался, что все происходит сразу – и окатывает как ледяной водой, отрезвляюще, лишая ориентации на миг. Контроль ускользает – но я всегда успевал его поймать, перехватить, вновь взять вожжи в руки.

Поводок…

«Все же понятно». Я положил на стол черный листок, усмехнулся. «Это что‑то вроде хлесткого удара хлыстом – для ускорения».

Еще один листок лег на поверхность, я раскачивался в кресле. «Ей двадцать четыре. Мне сорок два».

Кого я обманываю? Ищу аргументы? Перед кем мне отчитываться – перед самим собой?

«Она не опасна. Она сделает так, как я скажу. Она будет молчать – потому что я сказал ей молчать».

Даже если квадраты кладет она, пока что они ничего не значат – кроме символа головоломки, которую я еще не могу решить. «По мне видно, что я не понимаю намеков».

Я, правда, не понимал. Может, поэтому и не играю в эти человеческие игры с угадыванием желания партнера, цветов, романтики, свиданий… На свидании я пил и иронизировал, на свидании я был говнюком, с которым больше на свидание ходить не захотят.

А они все равно хотели… Потом я говорил прямо, что мне было скучно – и потому я лучше буду встречаться со своей правой рукой.

Мне всегда было насрать, что кто‑то обижается на правду.

Вставлять член в Дороти Мэллори я не буду, и если она уж так хочет, за хорошее служение я ее награжу – если она будет делать все верно.

Я нервно прыснул, сгреб бумагу – разложенную подобно карточному пасьянсу – со столешницы, бросил листы в тумбочку и громко хлопнул, задвигая ящик обратно в стол.

Я просто не хочу ошибиться… Я просто не хочу в итоге понять, что это было лишь инфантильное желание убежать от проблем в увлечение игрушкой – которая не решает проблемы, а только их усиливает.

– Герр Бер.

Герда стояла у двери уже несколько секунд. Я не слышал ее появления – и не видел, как она отворила створку.

– Герр Бер, я предположила, что это важно.

– Ну что?

Конверт – белый, большой, но практически пустой. Через белую бумагу проглядывают очертания квадратного листа размером с ладонь – который свободно болтался внутри конверта.

Бумага не просвечивает – но я будто бы знал. Герда побледнела от вида моего выражения лица – которое было вовсе не радостным и уже даже не раздраженным.

– Герр Бер, давайте отдадим это службе безо…

– Дай сюда. Выйди, Герда.

Конверт лежал на столе, я смотрел на него полторы минуты – и не решался открыть.

Нет, я просто считал… В голове играла музыка – и когда композиция подойдет к концу, я открою.

На коду.

– Гребаный шутник! – выпалил я, уставившись на конверт. – Ты не можешь знать!

Выглядело так, будто я разговариваю сам с собой.

Так и было.

Никто не знает мою систему символов – но я уже увидел, что в конверте – как если бы это все делал я сам и намеревался сделать все верно.

Внутри конверта был красный квадрат.

Квадраты были тактами фуги.

Я собирал алхимическое упражнение имитационного контрапункта – которое должно было в итоге мне о чем‑то сказать. Тема из секвенции, черные квадраты – экспозиция, белые – разработка, красные – реприза.

Когда я учился в университете, я написал рассказ о том, как с протагонистом общается его копия из будущего – с помощью звуковых волн, используя эффект Доплера, знания о среде, где распространялись волны в прошлом, и движение не в пространстве, а во времени. Физики бы покачали головой, но мне было все равно – потому что полностью обоснованная хронофантастика бывает, разве что, в квантовом мире – и там она зовется реализмом и вовсе не мистическим.

 

16. Филин

 

[Германия, Берлин, Митте]

 

– С чего ты взял, что бумагу я оставлял себе сам?

Норберт даже не поднял головы, пока я не подошел к столу. Его берлога походила на музей – склад музея – с забитыми полками, заваленными столами, стопками книг, перетянутыми джутовой нитью, на полу. Я перешагивал через ватманы и расставленные в стороны ноги штативов, я всегда боялся на что‑нибудь наступить.

– Если это очередной костюм, повесь его на вешалку.

– Нет, это не костюм.

Я поставил на его стол бумажный пакет, внутри звякнули бутылки.

Норберт взглянул на меня поверх круглых очков с толстыми стеклами и вздохнул.

– Учитывая, что ты сумасшедший, – ответил он, – это было не исключено.

– Почему я сумасшедший?