Захват. Байкеры против инопланетян
– Ну на Байкал – никому не надо! А вот на Иркутскую ГЭС некоторые спят и видят как бы сбросить! А еще рядом – Ангарский НПЗ, свалка ядерных отходов! Так что нас накроют одними из первых!
– Так землетрясения‑то часто бывают? – снова спросил питерец.
– За год бывает до пяти тысяч толчков, – ответил за Карабаса Ирландец. – Но сильные, конечно, редко. С последнего десятибального землетрясения уже лет семь прошло. Эпицентр тут, кстати, был, на юге озера. Километров пятьдесят отсюда, на дне.
– Разрушения были?
– Да так, по мелочи. В деревнях печки поразваливались, да трещины в зданиях пошли. Тут ведь все многоэтажное строительство рассчитано на толчки.
В этот момент снаружи вдруг полыхнуло ослепительно белым!
Мы замерли. В следующий момент раздался оглушительный треск. Казалось, воздух рвался прямо над самим тоннелем.
– Гроза! – спокойно объяснил Ирландец.
Разлили.
– А правда, что где‑то здесь лежит поезд Колчака с золотом? – спросил я.
– Правда, – ответил мне Карабас, – на сто тридцать втором километре несколько вагонов сошли с рельс. Диверсия! Но тут везде обрыв километровый прямо возле берега. Дайверы называют – свал. Вагоны обрушили скалу и вызвали камнепад. Этим камнепадом их и размолотило. Так что золотишко тут, конечно, лежит, но лежит хорошо! Во‑первых, на глубине! Во‑вторых, под завалом.
– Да что золотишко! – подхватил Ирландец. – Тут бывало, поезда прямо с людьми в Байкал сходили. Эшелонами!
Мы посмотрели в сторону Байкала.
– А мне вот интересно, ребята, почему мы вот тут сидим, выпиваем, и никто из нас не начнет разговор о том, что было? – вдруг спросил я. – О военном внедорожнике этом и о хрени, которая по гаражу летала, и про аптечки эти странные?
У костра повисла тишина.
– А че говорить? – наконец проронил Кроха. – И так ясно, что ни хрена не ясно…
– Давай, тащи сюда эту фигню, – сказал Ирландец, – че там эта экспертиза, сами сейчас все определим!
Видимо, хорошо мы уже все на грудь приняли.
Я достал со дна сумки коробку, в которую с какого‑то перепугу запихал «аптечку», принес к костру, открыл, присвистнул.
– Ребята, да оно, похоже, растет!
Все сгрудились над коробкой. Карабас включил фонарик, посветил.
Ярко‑оранжевая пластиковая упаковка аптечки вздулась изнутри. Крохотная пластиковая застежка держалась чудом, кое‑где края коробки разошлись.
Я осторожно открыл аптечку. Так и есть! Большой белый контейнер внутри нее стал в два раза больше. На нем появились отчетливые черные полоски. Шесть – по количеству горошин внутри.
– Ты бы выкинул эту дрянь на фиг, – посоветовал Карабас. – Вон, в озеро – закинул подальше, да и дело с концом.
– Ага, закинул! – возразил Ирландец. – А вдруг эта фигня больших бабосиков стоит? Не зря же вояки за вами столько километров гнались! Ну увидели вы, что там кого‑то грохнули. Ну и что? В полицию вы не обращались, уехали да уехали. Через три дня вы бы уже в Приморье были бы! Да и вообще – вопрос, грохнули там кого или не грохнули… Нет, эта аптечка определенно ценная штука. Ты бы только, Леха, спрятал ее понадежнее, сейчас я тебе металлический контейнер дам, я в нем ключи вожу, но ради такого случая!.. – Ирландец встал, нетвердой походкой дошел до мотоцикла.
Все‑таки мы здорово набрались!
Вернулся он с небольшой металлической коробкой от какого‑то прибора, в другой руке у него был нож. Присел рядом на корточки.
– А теперь, Леха, мы будем посмотреть, что там внутри!
Я неохотно вскрыл белый контейнер, высыпал на ладонь потяжелевшие, крупные «бусины». Ирландец выбрал наугад одну из них, покатал по ладони. Положил на ближайшее полено и ткнул в нее ножом, стараясь разрезать.
Неожиданно под его пальцами сверкнула маленькая молния!. Электрический заряд пробежал по руке Ирландца вверх, до сердца.
Иркутянин подпрыгнул на месте, словно кот, которого напугали, и упал на землю бездыханный! Бусина упала на пол, неторопливо покатилась по полу в направлении костра и замерла. Запахло озоном
Какое‑то мгновение мы молча глядели на распростертого товарища.
– Он что, помер? – спросил дрогнувшим голосом Карабас.
С земли подхватился Кроха, но первым к Ирландцу подскочил я. Перевернул на спину, пощупал пульс на шее. Пульса не было.
– Так и разэдак!
Обрывая пуговицы, рванул ворот рубашки Ирландца, чтобы ничего не стесняло дыхание, наложил на грудь ладони, начал делать непрямой массаж сердца. За спиной сопели товарищи.
– Я это… рот в рот делать не буду! – прохрипел Карабас.
– И не надо! – рявкнул я. – Платок найди! Салфетку! Любую ткань!
Я схватил старенькую, не очень чистую бандану, которую мне сунул Кроха, накинул на лицо Ирландца, зажал ему двумя пальцами нос и вдул в легкие воздух. Потом продолжил делать массаж.
–Так и разэдак! – подвывал сзади Карабас.
Кроха молча сопел рядом.
– Удивительные дела творятся, – пробормотал он. – Зэк мента откачивает.
Мне некогда было с ним спорить.
Минуты через три активного массажа, чередующегося с искусственным дыханием, я снова пощупал пульс. В тот самый момент, когда я приложил пальцы к шее иркутянина, Ирландец вдруг захрипел. Веки приподнялись, приоткрывая белки глаз. Он крепко схватил меня за руку.
– Жжется! – прохрипел он. – А‑а‑а… Жжется! – он цапал себя рукой по груди, там, где были оборванные пуговицы на рубашке.
– Лежи, Серега! – крикнул ему я, кинулся к своей сумке, за аптечкой. Хотя что я мог сделать? Сердечных лекарств у меня там отродясь не было! Йодом Ирландца намазать, что ли? Но тут выручил Карабас. У него в карманах походной куртки нашелся блистер[1] валидола. Лучше, чем ничего.
[1] Блистер – упаковка, включающая в себя, как правило, десять таблеток
