Безжалостный наследник

Так какого хрена мои пальцы впились в бутылку пива?

Возможно, так было потому, что я не хотел видеть, как кого‑то столь явно чистого и невинного пожирает король придурков. Я беспокойно постукивал кольцом по бутылке, прежде чем поднести ее к губам. Когда я проглотил плотный ком алкоголя, другие образы затуманили зрение. Ранее я уже совершил ошибку, придя на помощь этой девушке, из‑за чего ее вместе с матерью в конечном счете выгнали из моего дома. Тот случай с собакой, мое вмешательство были живы в памяти. Я стиснул плечо Мелроуз.

– Мы знакомы. Ведь так, Грир?

Раз уж я и правда ее знал, то мог озвучить это, и, похоже, она почувствовала облегчение от того, что я это сделал. По крайней мере, нам больше не придется притворяться, и, положив руку на грудь, она кивнула мне.

– Верно. Сколько прошло?

– Десять лет. – Которые я не мог забыть. Я слегка улыбнулся. – Как дела у твоей мамы?

В этот момент уголки ее губ опустились, выражение лица сменилось на иное? Что оно выражало? Раздражение? Презрение? Честное слово, грань была настолько незаметной, что ее эмоций мне было не понять. Я просто знал, что мысли о нашей истории определенно крутились у нее в голове, и что бы они ни влекли за собой, они не делали ее счастливой.

– У нее все нормально. Вообще‑то, она работает в кампусе. Поэтому мы вернулись сюда.

Мама, без сомнения, дала ей бесплатное образование. Она ни за что не смогла бы позволить частное обучение в Университете Пембрук, в заведении, где нет ничего, кроме крови чистейшего голубого цвета. Благодаря связям семьи я был частью этой элиты, как и многие парни из братства.

Большинство из нас перебрались сюда из моего родного городка, расположенного более чем в двух часах езды отсюда. Мэйвуд‑Хайтс – место, кишащее грехом и темной элитой. Братством, известным как Королевский двор. Оно и являлось основной причиной всего этого. По сути, это был клуб для парней, благодаря которому наши отцы и деды стали одними из самых влиятельных людей в стране, а не только в родном маленьком городке. И именно поэтому я и многие в этом зале носили на пальцах одинаковые кольца с изображением гориллы на хромированном ободке. И хотя нас и Мэйвуд‑Хайтс могли разделять мили, это не означало, что ценности остались в прошлом. Мне нравилось думать, что я возвышаюсь над теми отбросами, которые вышли оттуда, но даже я не был безгрешен. У меня, как и у всех остальных, было прошлое, и эта девушка видела его часть.

Я кивнул Грир в ответ на ее слова, и, когда Брайс посмотрел на нас, я ухмыльнулся:

– Мама Грир раньше работала на меня.

– На его дедушку, – вклинилась она, маленькая вспыльчивая кошечка, полностью соответствовавшая невинному образу, который воплощала. Ее широкая улыбка возбуждала меня больше, чем я готов был признать. – На самом деле из‑за него ее уволили.

– Мать твою, серьезно? – сначала Брайс засмеялся, а потом ударил меня ладонью по груди. – Что ты натворил?

– Ничего, что сейчас стоило бы внимания. – Я переключил свое внимание на Грир. – Прошло много времени.

Прошло много времени, и, хотя в последний раз, когда я видел ее, был сопливым мальчишкой, эмоции, которые она вызывала во мне сейчас, я не мог так легко запереть в прошлом и выдать за реакцию мелкого сопляка, увлеченного первой девчонкой, брошенной перед ним собственным дедом. Грир Майклсон будоражила нервы, была у меня под кожей, и я чувствовал это каждый раз, когда мой склизкий товарищ по братству гладил ее плечи и зарывался носом в белоснежные волосы. Она была не в его лиге, совершенно. Потому что Грир лучше его, лучше, чем все это.

– Откуда вы двое знаете друг друга? – Я боролся с жаром в голосе, глядя на них, пытаясь отвлечься на Мелроуз и ее идеальные сиськи, прижимающиеся ко мне. Соски напряглись под ее топом. Девочка явно изголодалась по мне. Я ощутил сквозь футболку, как она лениво проводит пальцами по моему прессу.

Грир заметила, когда я, нахмурившись, взглянул на нее, и, хотя она открыла рот, чтобы заговорить, этот придурок Брайс ей не позволил.

– Только что встретились в клубе, – промурлыкал он.

Девушка, по сути, была просто куском свежего мяса у него в руках. Он слегка раскачивал ее, этот козлина. Он пытался приласкать ее, когда, пошевелив рукой, провел пальцами по ее груди сбоку. Грир тут же попыталась отстраниться, очевидно испытывая дискомфорт, но Брайс не отпускал ее.

Моя ладонь сжала бутылку. Успокоившись, Грир позволила ему обнять себя. У него была власть, и, возможно, она позволяла ему это, потому что не желала показаться грубой. Постучав по его руке, она в конце концов освободилась.

– Я что‑нибудь выпью.

С ее губ сорвался вздох явного облегчения от того, что удалось избежать его ласк. Но одним движением Брайс вернул Грир к себе. Взяв ее за бедра, он притянул девушку поближе, а затем ущипнул за подбородок.

– Принесешь мне пива?

Она кивнула, опять же, думаю, чтобы избежать ссоры. Едва заметно бросила на меня взгляд, и, не успев опомниться, я уже велел Мелроуз следовать за Грир.

– Принеси себе что‑нибудь, – сказал я, желая побеседовать с членососом Брайсом наедине. Если бы он собирался просто пообщаться с Грир, то не стал бы к ней приставать. Я поднял свою бутылку. – И мне тоже.

Мелроуз невероятно хотела угодить, как и большинство девушек в ее положении. Пребывание в родном городе давало мне власть. Как и приезд сюда, в новую элиту, состоящую из людей родом из тех же мест, что и я, и подобных им со всего земного шара. В Университете Пембрук была своя кастовая система, и, насколько я или кто‑либо еще в этой комнате был в курсе, король тут я. Мой дедушка и родные, по сути, финансировали половину программ в этом кампусе. Здание носило название в честь моей семьи, и много чего другого. Именно об этом я и собирался сообщить Брайсу Ковентри и сразу перешел к делу, едва попросил его уделить мне немного времени. Просьба была сделана в основном из формальности. Этот придурок сделал бы все, что я, черт возьми, захотел, если бы я попросил.

В конце концов мы продолжили наш разговор наверху, за пределами слышимости вечеринки внизу. Я не знал, насколько расшумлюсь, и подозревал, что стану еще громче, если этот парень начнет задаваться.

Войдя в свою спальню, Брайс тут же начал кому‑то писать, я же закрыл дверь. Так как у него был оборудован бар, как и в большинстве наших комнат в доме для привилегированных, я решил налить себе виски.

– В чем дело, брат? – когда я обернулся, спросил он, все еще продолжая печатать. Я спросил об этом, и он ухмыльнулся: – Просто говорю Грир, где мы. Хочешь, приведу ее?

Заинтригованный, я взял напиток и прислонился спиной к стене.

– Зачем?

– Не знаю. Думаю о тебе, обо мне, о ней. – Двинув бровями, он вернулся к телефону, а затем швырнул его на кровать. – Сказал ей, чтобы поднималась наверх. Мы можем хорошо провести с ней время. Держу пари, она бы согласилась, а если нет… – Он потянулся к тумбочке и вытащил маленький пакетик. Внутри было несколько таблеток. Не нужно быть ученым, чтобы понять, что у него в руках.

Он подошел ко мне, невозмутимый, как гребаный огурец, и сделал вид, будто опускает таблетки в мой виски.

– Немного кое‑чего, чтобы расслабить ее, а? – Он пихнул меня локтем, широко улыбаясь. – Это будет слишком легко.

Да, и правда легко. И очевидно, что для этого парня не было никакой надежды.