Больше, чем любовь

– Где мама? – заплакала охваченная ужасом Алексис, пытаясь спрятаться под одеялом, пока Эдвина занималась Тедди.

В этот момент из своей каюты выбежала Кейт, на ходу набрасывая халат поверх ночной сорочки, и Алексис тут же бросилась в объятия матери.

– Что с судном? – Кейт в смятении посмотрела на мужа, потом на дочь и Чарлза. – Нам что‑то угрожает?

– Точно неизвестно, – ответил Бертрам. – Знаю только, что мы налетели на айсберг, но говорят, опасности вроде бы нет – по крайней мере, полчаса назад так сказали Чарлзу. А сейчас требуют, чтобы мы все вышли на палубу, в спасательных жилетах, к спасательным шлюпкам.

– Ясно. – Кейт обвела взглядом каюту, увидела на ногах Эдвины невесомые серебряные открытые туфельки на изящных каблучках. Хватит и пяти минут на палубе, чтобы ее ноги превратились в ледышки. – Эдвина, немедленно переобуйся. Уна, возьми пальто и надень спасательные жилеты на Фанни и Тедди.

На помощь ей уже пришел Чарлз. Бертрам тоже поспешил в каюту надеть брюки и носки и сменить комнатные туфли на ботинки. Надел он и свитер, который еще не успел поносить, пальто и сверху спасательный жилет, а также прихватил теплое шерстяное платье для жены, которая в этот момент одевала Алексис. В этот момент Бертрам почувствовал, что пол под ногами кренится, и ему впервые стало по‑настоящему страшно, хоть виду подавать нельзя.

– Дети, живо идем со мной! – напустив на себя вид строгого папаши, скомандовал Берт, стараясь держаться с уверенностью, которой не было.

Филипп и Джордж уже были наготове, Эдвина успела надеть уличные ботинки и пальто поверх вечернего платья. С помощью Чарлза девушка собрала малышей и надела на них спасательные жилеты. Только Уна бегала босая, в ночной рубашке. Кейт, натянув теплое дорожное платье поверх ночной сорочки, сунула ноги в прогулочные туфли и набросила шубку.

– Оденешься ты наконец? – прошипела Эдвина Уне, чтобы не пугать детей. Как еще внушить бестолковой девице, что положение серьезное?

– О‑о, а как же Алиса? Я должна бежать к своей кузине и малышке Мэри…

Уна носилась по каюте, заламывая руки и едва не рыдая.

– Ты никуда не пойдешь, Уна Райан, а оденешься и отправишься с нами на палубу, – отрезала Кейт, сжимая руку Алексис.

Девочка была напугана до смерти, но хотя бы не вырывалась: ведь с ней мама и папа, а значит ничего не случится. Все были готовы, кроме Уны, на которую вдруг напал панический ужас, и она не решалась идти с ними, без конца повторяя:

– Я не умею плавать… я не умею плавать!

– Не говори глупости! – Кейт схватила девушку за руку, взглядом давая понять Эдвине, чтобы выводила детей. – Уна, тебе не придется плыть. Просто пойдем с нами. Сейчас мы поднимемся на палубу, но сначала тебе нужно одеться, там холодно. – Кейт набросила на голову Уне свое шерстяное платье и, опустившись на колени, помогла надеть ботинки. Когда девушка, не снимая ночной рубашки, втиснулась в платье, Кейт накинула ей на плечи пальто, схватила спасательный жилет, и в следующую минуту они уже бежали вслед за остальными. В коридорах уже было не протолкнуться: люди, одетые кое‑как, со спасательными жилетами и встревоженными лицами, стремились на палубу. Некоторые, правда, смеялись и шутили, что все это глупо…

Было уже пятнадцать минут первого, и радист Филлипс как раз отправлял первый сигнал бедствия, а уровень воды под палубами поднимался выше и гораздо быстрее, чем ожидал капитан Смит. Подумать только: с айсбергом они столкнулись всего полчаса назад, а зал для игры в сквош уже был затоплен по самый потолок. Фред Райт, профессиональный игрок, никому ничего не сказал об этом, поэтому никто и не волновался.

– Наверное, надо было взять с собой мои драгоценности, – вдруг сказала Кейт с тревогой, почему‑то впервые вспомнив о них. На ней было только обручальное кольцо, и лишь оно было ей по‑настоящему дорого.

– Не думай ты о них. – Берт улыбнулся и стиснул руку жены. – Я куплю тебе новых побрякушек, если эти… затеряются.

Он не хотел произносить слово «пропадут» из страха перед тем, что оно подразумевало. Внезапно его охватил ужас. Что будет с женой и детьми?

Все вместе они шли на шлюпочную палубу. Проходя мимо спортивного зала, Берт заглянул в окно. Джон Астор и леди Маделейн сидели на механических лошадях, спрятавшись от холода, и дрожали от страха. На обоих были спасательные жилеты, и третий жилет лежал у Джона на коленях. Что‑то рассказывая жене, он поигрывал перочинным ножом.

Уинфилды вышли на палубу к левому борту. Матросы как раз заканчивали расчехлять восемь деревянных шлюпок, когда грянул оркестр. Еще восемь закрытых чехлами шлюпок было закреплено по правому борту: четыре на корме, четыре на носу. Было еще четыре складных шлюпки из брезента. Не очень‑то обнадеживающе. Наблюдая, как матросы готовят шлюпки, Бертрам слышал, как колотится его сердце. Он крепко держал руку жены, а та изо всех сил прижимала к себе Фанни. Алексис сама вцепилась в мать мертвой хваткой. Филипп нес на руках малыша Тедди. Они стояли тесной группой, не в силах поверить, что на этом огромном непотопляемом корабле действительно готовят спасательные шлюпки, а они стоят на палубе морозной ночью и ждут посадки! В толпе раздавались приглушенные возгласы, и через минуту Кейт заметила, что Филипп разговаривает с мальчиком, с которым познакомился еще в первый день. Звали его Джек Тейер, он был из Филадельфии. В этот вечер его родители присутствовали на званом обеде, который давали миллионеры Уиденеры, тоже из Филадельфии, в честь капитана, но Джек с ними не пошел. Переговорив с Филиппом, Джек отошел к другой группе, продолжая высматривать родителей. Кейт заметила семью Аллисон из Монреаля: малышка Лорен цеплялась за руку матери, крепко прижимая к себе любимую куклу, – которая пятилась под натиском толпы. Миссис Аллисон крепко держала локоть мужа, няня на руках – малыша, завернутого в одеяло, чтобы уберечь от морозного дыхания Северной Атлантики.

Лайтоллер, второй помощник капитана, руководил посадкой в шлюпки по левому борту посреди некоторой сумятицы. Инструктаж не проводился ни разу, и никто за исключением экипажа не знал номера своей шлюпки. Да и члены команды, похоже, не совсем понимали, где им следует находиться и что делать. Матросы наугад расчехляли то одну, то другую шлюпку, бросали в них фонари и жестяные коробки с печеньем, но глазевшие на это пассажиры с опаской попятились, когда они перешли к шлюпочным кранам и начали крутить рукоятки, чтобы поднять шлюпки и опустить туда, где особо нерешительные могли бы в них безопасно сесть. Оркестр играл регтайм, и Алексис заплакала, но Кейт, крепко удерживая ее за руку, нагнулась и попыталась объяснить, что в этот самый момент как раз и наступил ее день рождения, а, когда станет светло, будут и подарки, а может, даже торт.

– И потом, когда все закончится, и мы благополучно вернемся на корабль, у тебя будет чудесный праздник!

Прижав к бедру Фанни, Кейт привлекла к себе Алексис и бросила взгляд на мужа. Берт устремил взор в толпу, пытаясь расслышать, о чем говорят. Может, кто‑нибудь из пассажиров более осведомлен? Но никто, похоже, ничего не знал, кроме того, что всем предстоит сесть в шлюпки; женщины и дети в первую очередь. В этот миг оркестр заиграл громче, и Кейт улыбнулась, пытаясь не выказывать страха, который вгрызался в нее при одном взгляде на спасательную шлюпку.