Босс скучает

– Тут недалеко, я покажу.

Он упирается свободной рукой в пол, готовится подняться, но я его торможу, заявляя с легкой ухмылочкой.

– Меня мама учила: никуда не ходить с незнакомыми дяденьками.

На мгновение «дяденька» застывает, а потом с неизменной улыбкой представляется:

– Герман, я Герман.

– А я Варя.

Нет, все‑таки я его веселю, определенно веселю, потому что улыбка не сходит с его лица, когда он помогает мне встать на ноги. Ух ты, а он высокий, я едва выше его плеча, а ведь сама не маленькая. Не выпуская моей руки, он ведет меня почти в конец салона, на последние места.

– М‑м‑м, прям как в кино, – шучу, устраиваясь на центральном ряду, где все четыре кресла свободны.

– Скидывай обувь и накрывайся пледом, а я сейчас, – он бросает в меня флисовым покрывалом и показывает на пальцах «о'кей».

Я киваю и делаю ровно то, что он мне предложил.

Довольно скоро Герман возвращается.

– А еще чему тебя мама учила? Например, конфеты от незнакомых дяденек не брать?

С этими словами он протягивает мне какой‑то предмет, и я на автомате его принимаю. Глаза мои расширяются от удивления. Это же эскимо – тонкое и в блестящей фольге.

– Ну, мы вроде как уже познакомились, – усмехаюсь я, без промедления начиная разворачивать обертку. – Это ты откуда взял?

У меня начинают закрадываться сомнения, что мне повстречался какой‑то волшебник. Мороженое тает на языке, приятно холодит и отвлекает, надо сказать. А еще кажется мне самым вкусным лакомством на свете.

– Его ближе к завтраку раздавать будут, а я сейчас попросил, – Герман также с ногами устраивается на сидении напротив меня, и я делюсь краем пледа, хотя у него есть свой.

Некоторое время мы молча поглощаем мороженое. Это просто фокус какой‑то, никогда не думала, что в самолетах раздают такие десерты. Тут же я высказываю Герману свои мысли.

– Это «Люфтганза», детка, – отшучивается он, – в общем‑то на «Эр Франс» его тоже в середине полета дают.

– М‑м‑м, а ты, смотрю, путешественник со стажем, – я впиваюсь зубами в остатки шоколада на палочке. – Часто летаешь?

– Реже, чем хотелось бы, – пожимает он плечами, забирая у меня мусор и бросая его в бумажный пакет, который он вытянул из сетки впереди стоящего кресла. – Первый раз в Рио летишь?

– Да, можно сказать, «за мечтой».

– А чего одна?

– А ты чего один? – тут же нахожусь я, потом мысленно закатываю глаза.

Ну, Варь, куда ты так гонишь: небось очень хочется узнать про горячую бразильянку ожидающую этого красавчика на своей исторической родине?

– Со мной друг должен был лететь, но он ногу сломал, так что я один, планы менять не хотелось. Следующий год у меня точно спокойным не будет, ну, я так надеюсь, поэтому решил отдохнуть вперед, – признается он, даже ничуть не обижаясь, что я ответила вопросом на вопрос. – Ты где в Рио остановилась?

– Квартиру арендовала на Копе, а ты?

– А я пока нигде…

Герман так многозначительно смотрит на меня, что приходится сглотнуть, прежде чем неуверенно улыбнуться в ответ.

Стоит ли упоминать, что пять часов спустя, прилетев в Рио и выйдя из аэропорта, мы оказываемся в одном такси?

 

06

 

Что такое «джетлаг» я узнаю сполна на собственном опыте. Мои внутренние часы сбиты, накатывает безумная усталость, организму совсем не нравится этот неестественный ход времени, когда ты из светлых суток прилетел в те же самые светлые сутки, хотя преодолел аж целую Атлантику. Ведь мой перелет из Питера начинался днем.

Что я могу сделать? Да ничего, кроме как завалиться спать, едва мы приезжаем в снятую моими родителями квартиру на Копе. Это небольшая студия с кухней в отдельном помещении и окнами на океан.

Едва успеваю бросить короткий взгляд в окно, как, приманенная кроватью, погружаюсь в молниеносный сон. Буквально проваливаюсь в пустоту.

Следующее, что понимаю – я проснулась. Лежу на спине, моргаю, пытаясь сфокусировать взгляд. В комнате все еще светло, и поэтому не понимаю, сколько я проспала. Сажусь на кровати и вижу Германа, расположившегося на диване с ноутом на коленках.

– Проснулась? С добрым вечером, путешественница, – отвлекается он на мои шуршания и шевеления.

Герман выглядит так органично в одной комнате со мной, будто мы сотни раз делили с ним дом, а не познакомились всего несколько часов назад. Прошлая я сказала бы: ты с ума сошла, привела в дом практически незнакомца, а новая я лишь машет рукой, пусть все идет своим чередом.

– А? С добрым вечером? Как уже с добрым вечером? Это минус один день от путешествия? Я так все на свете просплю, – начинаю причитать я. – Скажи, что это состояние не навечно? Скажи, что это пройдет?

Я сжимаю голову в ладонях и… на удивление – она светлая и ясная. Сон помог.

– Уже прошло, так думаю. Кстати, я тоже поспал, не считай, что я киборг какой‑то. Просто быстрее, чем ты, восстановился. И… – он кивает на пакет на барной стойке, – сходил в магазин. Он прямо в этом доме, только вход с параллельной улицы. Так что, Варь, у нас есть реальный шанс встретить закат на городском пляже. Предлагаю тебе наведаться в душ, прийти в себя, нацепить что‑нибудь полегче, потому что за окном почти тридцать градусов и… айда во внешний мир.

Через час мы уже в нем: во внешнем мире. Я смотрю на него широко распахнутыми от удивления глазами. Меня поражает абсолютно все: незнакомая речь, быстрый ритм города, белоснежные высотные здания вдоль бесконечной набережной, светлый песок и бурлящий океан прямо в черте города. Неужели еще вчера я была в сером Питере?

Герман хватает меня за руку, и мы перебегаем авеню Атлантик, чтобы очутиться на пляже. Мой заботливый попутчик расстилает захваченное из квартиры покрывало, достает вино и бокалы, также взятые из кухни студии, а еще фрукты и сэндвичи, сделанные на скорую руку.

– Ого, вот это пир, – искренне восхищаюсь я и словно завороженная смотрю, как Герман умело откупоривает бутылку.

На нем футболка с короткими рукавами, и я вижу крепкие мышцы и светлые выгоревшие волоски на руках, признак того, что этот парень любит находиться на солнце.