Боюсь тебя любить
Хотя… Славик был прав. За эти дни я ни разу не вспомнила о Егоре, по которому, по‑хорошему, должна страдать из‑за болезненного расставания. Ну, или как минимум испытывать боль и ненависть от его измены. Но я этого не чувствую. Мне плевать.
– И чего встала? Давай, вперед.
– Никуда я не пойду.
– Можем вместе просто поздороваться и взять что‑нибудь на баре. Как бы невзначай. Заодно посмотрим, что за мымра с ним крутится.
– Соня!
– Что «Соня»? Пошли.
Комарова тянет меня за собой, но в какой‑то миг мы меняемся местами. Я оказываюсь впереди, и вроде даже ничего не предвещает беды…
Так я думала до момента, пока Сонька не толкнула меня в сторону Вани. Специально и очень сильно. Я влетела ему в спину на полной скорости.
– Прости…
– Какие люди, – Ванька медленно разворачивается, переключая все внимание на меня. – Хорошо бегаешь. Быстро.
– И тебе привет. Я случайно, мне нужно…
Делаю шаг назад, чтобы уйти, но Токман не позволяет. Крепко сжимает мою ладонь.
– Ваня, может быть, ты нас познакомишь? – вмешивается белобрысая, выпячивая свою внушительную и идеально упакованную в платье грудь.
Будет ложью, если я скажу, что выглядит она ужасно. Совсем нет. Девчонка красотка. Высокая, с хорошей фигурой и симпатичным личиком.
– Наталья, – улыбаюсь не искренне, конечно.
– Милена. Ваня о тебе не рассказывал, – говорит с придыханием. Точно хочет дать мне понять, что я для нее не преграда. Так, маленькое недоразумение.
– Мне о тебе тоже.
Злюсь. А когда я злюсь, то творю дичь. Взмахиваю рукой и очень самоуверенно кладу ее Ваньке на плечо.
– Ванечка, – хлопаю ресницами, – нас там все уже заждались, – киваю на второй ярус, куда только что слиняла моя Сонька.
Блондинка чуть сильнее сжимает бокал, что держит в руках, а после, сославшись на телефонный звонок, не уверена, что существующий, уходит в закат.
Как только два ее голубых глаза больше на нас не смотрят, отстраняюсь от Токмана.
– Сбежала почему?
Ванькиной невозмутимости стоит позавидовать. Он очень ровно на все реагирует и не демонстрирует того, что веду я себя, мягко говоря, как дура.
– Были дела. Много дел, – отступаю совсем не кстати, на практически ровной поверхности.
Ногу пронзает боль. Я успеваю ухватиться за Ванькину руку и не грохнуться на танцпол. Уже неплохо.
Высокие каблуки. Терпеть не могу каблуки.
– В порядке?
Ваня оказывается совсем близко. Настолько, что меня снова охватывает паралич. Стою с перекошенным от боли лицом, а слов нет. Точнее, мыслей в голове полно, но выразить хоть одну из них язык не позволяет.
Часто киваю, чувствуя, как Токман огибает рукой талию, приподымая мое ватное тело над полом.
– Что ты дела…
– Прекрати уже задавать этот тупой вопрос.
Он так смешно сводит брови… Поэтому все, что я могу, это заткнуться и слегка приобнять его за шею.
Это странно, но, безусловно, приятно. Вспышки сменяются простым светом, и мы оказываемся в гардеробной зоне. Ванька усаживает меня на диванчик и падает рядом.
Та самая блондинка тусуется у зеркала. Стоит мне ее увидеть, и я на рефлексах закидываю свою больную ногу Ване на колено.
Токман ухмыляется. Быстро переводит взгляд с девицы на меня. Смотрит в глаза. он всегда смотрит в глаза. Это немного дезориентирует.
– Живая?
– Самая живая. Извини меня за тогда… просто…
– Просто можно было озвучить. Вести себя как стерва необязательно.
Его пальцы касаются моей щиколотки. Вздрагиваю и замечаю Серегу.
Брат идет к нам. Целенаправленно. Хочу убрать ногу, но Токман чуть сильнее ее сдавливает, а после вообще бросает на меня уничтожающий взгляд. Типа, сама во все это влезла, на попятную уже поздно.
– А я думал, куда ты пропал, Вано. Мы, короче, сваливаем.
– Куда? – задираю голову, чтобы смотреть на Серёгу.
– К Димычу на хату. В покер играть. Твоя подружка, кстати, с нами.
– Сонька?! – закатываю глаза. Еще бы…
Серый переключается на двух подошедших парней, а Ваня подтягивает меня ближе к себе.
– Играть умеешь? – шепотом.
Его дыхание касается кожи на моей шее и кажется каким‑то интимным. Не под здешнюю атмосферу точно. Сжимаю пальцы в кулак.
– Не умею.
– Научишься. Поехали.
– А на что играете?
– На интерес. Хотя у нас с тобой будут отдельные ставки. Принесу твою куртку, – аккуратно убирает мою ногу со своего колена.
20
Иван
Вереница сменяющихся локаций, прежде чем ее спина касается проминающегося под весом наших тел матраца.
В комнате горит приглушенный свет.
Татка улыбается. Смотрит своими невероятными глазами, прижимается ближе.
