Что случилось прошлой ночью
– Обязательно.
– Пообещай…
– Эйден. Я обязательно позвоню.
Он вздыхает, бросая взгляд на Хелен, которая тянет его за руку.
– Мне ужасно не хочется уезжать, – шепчет он ей.
– Дженнинг сказал, что сегодня мы ничего не можем сделать. Давай поедем в отель и немного отдохнем. – Она кивком указывает в сторону машины.
Эйден колеблется, но, отведя от нее взгляд, тут же смотрит мне в глаза. У меня покалывает в затылке, когда наш обмен взглядами затягивается.
Эйден отворачивается, и мои щеки вспыхивают.
На три шага опережая Хелен, он подходит к машине и неуклюже садится в салон. Менее суток назад я смеялась, глядя, как он оттуда выбирается.
Я впиваюсь ногтями в сгиб своего локтя. Это мне следовало бы сесть в машину с Эйденом. Мы бы поехали в «Герб королевы» и утешали друг друга, связанные общим горем. Но вместо этого он отправляется туда с ней.
Машина Эйдена катится по подъездной дорожке мимо группы констеблей и собаки, натянувшей поводок. Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть, как он поворачивает налево, выезжая с фермы, и…
И вот она здесь.
Фрейя.
Одетая в пижаму, она стоит в конце подъездной дорожки и смотрит на входную дверь. Ее волосы взъерошены, будто перья у птенца. Маленькой ручкой, сжатой в кулачок, она протирает глаза, прогоняя сон, как делала с самого младенчества.
Я крепко зажмуриваюсь.
Жду, а затем моргаю, долго и медленно, готовясь к тому, что ее образ исчезнет.
Но она никуда не пропала и теперь идет к дому, не спуская с меня вопросительного взгляда. «Почему ты бросила меня?»
– Руперт? – Я рвусь из его рук. Он собирался закрыть входную дверь и теперь хмурится, услышав мой вопль. – Открой дверь!
Он толчком распахивает дверь, и я выхожу из‑под навеса крыльца в снег. Босые ноги покалывает от холода, но я хочу побежать прямо к ней…
Ее там нет.
И не было.
Ее больше нет, и чувство потери снова наваливается на меня и захлестывает с головой.
Я поворачиваюсь обратно к дому, который нависает надо мной. Он простоял здесь сотни лет, наблюдая все светлые и темные вехи нашей жизни: торжества, неудачи, повседневную рутину, редкие радости и слишком частые уколы печали. И вот теперь – безвозвратную потерю ребенка. Непростительную ложь матери.
Я вхожу в дом и захлопываю за собой дверь.
12
Через застекленную балконную дверь я смотрю на небо. Над лесом опускается ранний вечер. По небу плывут плотные облака, но луна яркая, почти полная, тени на ее поверхности едва заметны. Фрейя часто спрашивала о человеке на Луне[1]. Что он там, наверху, делает? Как туда попал? Разве ему не одиноко?
Хотела бы я во что‑нибудь верить. Хотела бы я, чтобы религия убедила меня в том, что Фрейя сейчас счастлива и находится рядом с людьми, которые ее любят. И что она никогда больше не почувствует себя одинокой или напуганной.
Но я ни во что не верю. Фрейя не ушла на небеса. Ее просто больше нет.
В тишине маленькой комнаты я прокручиваю в уме одни и те же вопросы. Что с ней произошло? Что случилось прошлой ночью? Я все время представляю, как Фрейя падает, снова и снова разыгрываю в голове один и тот же воображаемый сценарий, но картинка размыта, детали неясны.
Мне следовало проснуться. Следовало прийти ей на помощь. Она наверняка звала меня – кричала или плакала. Она нуждалась во мне. А меня не было рядом.
А если той ночью я все же проснулась, но просто ничего не помню? Возможно ли такое? Бывали случаи, – слишком много раз, – когда после таблеток у меня отшибало память. Ловлю себя на мысли, что пытаюсь вспомнить, но в голове сплошная пустота.
Слышала ли я ее? Она приходила ко мне?
– Наоми?
Руперт подвигается на диване и жестом приглашает меня присесть рядом, но я застыла на месте, как марионетка, у которой обрезали ниточки. Не могу пошевелиться.
– Садись, Наоми. Тебе нужно отдохнуть.
Я шаркающей походкой пересекаю комнату и падаю в кресло. Голова свешивается с подлокотника, так что я смотрю на мир, перевернутый с ног на голову. Небо подо мной, а земля нависает сверху, и я падаю, кувыркаясь через себя, снова и снова, пока не перестаю ориентироваться в пространстве.
Что случилось с моей дочерью? Узнаю ли я когда‑нибудь?
А ты хочешь это знать?
Комната кружится. Я поднимаю голову и откидываю ее на спинку кресла.
Нужно выяснить, что случилось с Фрейей. Как я могу оставить этот вопрос без ответа? Фрейя была в моем доме, и подразумевалось, что здесь она в безопасности. Как она упала? Она звала меня? Или все произошло мгновенно? Как будто щелкнули выключателем: раз – и погас свет.
Проходят часы. Руперт приготовил поесть, но мне кусок в рот не лезет. Я просто сижу и наблюдаю за ним. Он пытается нарушить молчание и вовлечь меня в беседу. У меня звонит телефон, и я бросаюсь к трубке, но там кто‑то спрашивает, не попадала ли я недавно в аварию. Обрываю звонок, не ответив ни слова.
Через некоторое время глаза Руперта закрываются, и его голова, отяжелев от усталости, откидывается назад, а дыхание становится глубоким и размеренным. Я поднимаюсь с дивана и на цыпочках иду наверх, в свою ванную комнату.
Ловлю свое отражение в зеркале, и та же усталая, ослабевшая женщина смотрит на меня в ответ. Но, в отличие от сегодняшнего утра, ее глаза потухли. В них нет ничего, никаких эмоций. Ничего.
[1] Пятно (тень) на видимой поверхности Луны, похожее на лицо или тело человека. (Здесь и далее прим. переводчика).
